Доклад Центра стратегических и внешнеполитических исследований «Политический кризис февраля-марта 2017 г. в Беларуси. Содержание, последствия и уроки» (PDF, 1Мб)
В феврале—марте 2017 года Республика Беларусь пережила крупнейший политический кризис со времени трагических событий конца 2010—первой половины 2011 годов. Данный кризис включал социальные протесты, ответные репрессивные меры белорусских властей, обострение противоречий в белорусско-российских отношениях и ряд других событий. На пике кризиса — с 20 до 26 марта 2017 г. — он приобрёл такой масштаб, что возникла реальная угроза не только подрыва процесса нормализации от-ношений между Республикой Беларусь и Западом, но и, что ещё более важно, ухудшения отношений со странами—соседями. В силу особенности происходивших событий у иностранных партнёров возникли вполне обоснованные сомнения в способности белорусского руководства продолжать реализовывать независимую внешнюю, оборонную и внутреннюю политику. Кроме того, были созданы предпосылки для глубокого раскола в белорусском обществе, часть из которых не устранена до сих пор.
В рамках данного политического кризиса Беларуси удалось избежать худшего сценария развития событий. После событий
Тем не менее, кризис марта 2017 года нанёс вполне ощутимый урон национальной безопасности Беларуси, который далеко не исчерпывается имиджевыми и репутационными потерями. Отдельные судебные тяжбы, связанные с кризисом марта 2017 г., продолжаются до сих пор. Еще более важно, однако, то, что в настоящее время обществу не предъявлены какие-либо гарантии того, что подобный кризис не повторится вновь, в момент большей уязвимости Беларуси для внешнего воздействия.
Хронология кризиса
Политический кризис марта 2017 года можно разделить на несколько этапов.
Первый этап был связан с началом социальных протестов и отсутствием внятной реакции властей на протестные выступления. Он длился с 17 февраля до 8 марта 2017 г. Для него было характерно практически полное отсутствие репрессий и информационного давления со стороны государства. Лишь 6 марта 2017 г. в эфире телеканала «Беларусь 1» появился первый пропагандистский материал, направленный на критику протестов как «подготовки майдана». На протяжении части данного этапа (с 14 или 15 февраля до 26 февраля 2017 г.) Президент Республики Беларусь отсутствовал в стране.
Второй этап был связан с реализацией властями выработанной стратегии реагирования на социальные протесты. Он длился с 9 до 20 марта 2017 г. Стратегия властей на данном этапе включала, с одной стороны, уступки протестующим (фактическую приостановку действия декрета, поручение по налаживанию диалога с протестующими и так далее), а с другой — репрессии против лидеров и активистов протестов. Данные действия подкреплялись последовательной, но не слишком активной информационной кампанией, балансирующей между критикой протестующих и оправданием декрета № 3. Важной вехой данного этапа протестов стали жёсткие действия силовиков в ходе санкционированной акции протеста в Минске 15 марта 2017 г. Жёсткость и неизбирательное применение силового воздействия, непрофессионализм действий сотрудников МВД стали мощным стимулом дальнейшего роста протестных настроений.
Третий этап кризиса был связан с вбросом информации о якобы готовящихся массовых беспорядках/попытке смены конституционного строя. Данный этап длился с позднего вечера 20 марта до 26 марта 2017 г. включительно. В этот период власти инициировали дело «Белого легиона», расширили масштаб репрессий и заблокировали проведение акции 25 марта 2017 г. Кроме того, данный этап отмечен последовательной и нарастающей пропагандистской кампанией государственных СМИ, направленной на дискредитацию протестов и протестующих.
Четвёртый этап кризиса был связан с попытками легитимации принятых на предыдущих этапах решений и преодолением негативных последствий этих решений, попыткой властей вернуться к докризисной повестке дня. В некоторых аспектах данный этап продолжается до сих пор.
Контекст возникновения и развития кризиса
Политический кризис марта 2017 года начинался и разворачивал-ся на фоне беспрецедентного ухудшения белорусско-российских отношений и не может быть адекватно описан вне данного контекста.
До ноября—декабря 2016 года ухудшение белорусско-российских отношений проходило непублично. Данный процесс исходно разворачивался вокруг вопроса о размещении военной базы Российской Федерации на территории Беларуси. По данному вопросу российская сторона оказывала беспрецедентное давление на Минск в течение всего 2015 года, в том числе — в ходе выборов Президента Республики Беларусь. После провала попыток навязать данное решение Минску, российское руководство сменило тактику и перешло к односторонним действиям, нацеленным на сужение пространства для манёвра белорусской стороны. Данные меры включали: размещение российских войск на границе с Беларусью; введение запрета на пересечение белорусско-российской границы лицами, следующими из третьих стран через территорию Беларуси; введение ограничений на поставки пищевой продукции с территории Беларуси. Все эти меры были начаты уже в первой половине 2016 года. Данные события также совпали с конфликтом в нефтегазовой сфере, где Беларусь, ссылаясь на нормы интеграционных документов о равенстве условий хозяйствования, требовала снижения цен на газ, получив в ответ сокращение поставок российской нефти, а также ряд других ограничительных мер.
Наращивая давление на многих направлениях, российская сторона при этом избегала публичных выпадов, не желая выступать инициатором «выяснения отношений» в информационном пространстве. Более того, российская сторона прямо провоцировала Минск на то, чтобы именно он сыграл роль инициатора открытого конфликта. В частности, на это были направлены встреча В. Путина с А. Лукашенко 22 ноября 2016 г. и публичное одностороннее планирование российской стороной перемещения большого количества войск на территорию Беларуси.
В ответ на эти шаги Минск начал предпринимать действия в рамках эскалационного сценария. Первым таким действием стало задержание пророссийских публицистов в Беларуси, не имевшее никакого позитивного политического смысла и запустившее спираль публичной конфронтации в белорусско-российских отношениях, к которой белорусская сторона не была готова, а российская сторона — была. Данная публичная конфронтация достигла своего пика в феврале 2017 года, когда в ходе пресс-конференции «Большой разговор с Президентом» Александр Лукашенко подверг жёсткой критике российское руководство по различным вопросам повестки дня белорусско-российских отношений.
Запуск эскалационного сценария позволил российской стороне начать свою информационную кампанию в отношении белорусского руководства, а также усилить давление через экономические рычаги. Совпадение такого давления с протестами внутри Беларуси создало идеальные условия для нанесения политического поражения белорусскому руководству. Данное поражение проявилось в следующем:
— Беларусь была вынуждена фактически отказаться от требования реализации принципа равных условий хозяйствования в нефтегазовой сфере в двухсторонних отношениях с Россией и согласиться на формирование единого энергетического рынка только в рамках ЕАЭС (получив взамен уступки в виде незначительной скидки на газ и восстановления поставок нефти, а также обещания ускорения формирования единого рынка газа и единого энергетического рынка);
— Беларусь нанесла урон своему международному имиджу, в глазах части международного сообщества поставив под вопрос своюспособность продолжать выполнять роль донора международной стабильности и безопасности, что могло негативно отразиться на перспективах нормализации отношений Беларуси и Запада, а также углубления стратегического партнерства с Китаем;
— в Беларуси были созданы предпосылки для глубокого разделения общества, создания атмосферы взаимного недоверия и вражды, что открыло бы возможности для более успешного воздействия на внутриполитическую ситуацию со стороны внешних игроков (прежде всего, России).
Несмотря на очевидность того, что Россия стала бенефициаром социальных протестов в Беларуси, а также на многочисленные косвенные подтверждения вовлечённости российской стороны в организацию и поддержку протестов, прямых исчерпывающих доказательств такой роли Москвы в публичном доступе нет. Поэтому при анализе кризиса следует исходить из гипотезы операционной автономности действий организаторов и участников протеста от центров принятия решений в Москве. Тем не менее, учитывая всю совокупностью обстоятельств, можно с уверенностью утверждать, что организаторы протестов как минимум вполне осознавали ту выгоду, которую получала российская сторона от данных событий.
Продолжение следует
Доклад Центра стратегических и внешнеполитических исследований «Политический кризис февраля-марта 2017 г. в Беларуси. Содержание, последствия и уроки» (PDF, 1 Мб).