Промежуточный характер итогов сочинского саммита был очевиден, но скорость дальнейшей деградации белорусско-российских отношений для многих все-таки стала неожиданностью. Март и начало апреля были отмечены полным отсутствием прогресса по ключевым вопросам двусторонней повестки дня. Единственной «победой» Минска стало заявление российской стороны о выделении последнего транша по кредитной программе Евразийского фонда стабилизации и развития (объемом $200 млн) и межгосударственного кредита для рефинансирования обязательств Беларуси перед Россией (объемом $600 млн). По обоим этим вопросам, как следует из заявлений, лидеры двух стран договорились еще в сентябре 2018 года. Впрочем, деньги в Беларусь еще так и не поступили.
По остальным вопросам никакого прогресса отмечено не было. Некоторые предприятия пищевой промышленности Беларуси вновь получили доступ на российский рынок, но другие столкнулись с ограничительными мерами, а запреты на импорт с территории Беларуси вводились Россельхознадзором в отношении целых групп товаров. При этом уже анонсированные уголовные дела против предполагаемых белорусских контрабандистов «санкционки» утихли, а на новые уступки по этим вопросам Минск идти, судя по всему, не намерен. Зато все чаще граждане России фигурируют в сводках белорусских силовиков об изъятии крупных партий запрещенных веществ. А недавно Минск отметился показательной депортацией в Украину участника незаконных вооруженных формирований в юго-восточных регионах этой страны.
«Проблемный» посол
Тема «санкционки» стала одной из центральных в ходе обмена острыми заявлениями, которыми в марте отметились белорусское Министерство иностранных дел и посол России в Беларуси Михаил Бабич. Интенсивная публичная активность российского посла, занимающего по совместительству должность спецпредставителя президента и члена Совета безопасности России, вызвала раздражение белорусских властей. Бабич в жесткой манере комментировал заявления белорусского руководства, подчеркивая все неточности и натяжки, допускаемые ими, и приводя дополнительные аргументы в поддержку российской позиции. Такое поведение сильно контрастировало с действиями его предшественника на должности посла, Александра Сурикова, выступавшего весьма комплиментарно по отношению к Минску.
Впрочем, эта публичная активность хоть и была важным фактором раздражения, но все же вряд ли стала главной причиной демарша белорусского МИД, назвавшего Бабича в официальном комментарии"счетоводом" и «подающим надежды бухгалтером». Более тревожным для белорусских властей сигналом стала активность Бабича на внутриполитическом поле Беларуси. Помимо традиционного, но более энергичного взаимодействия с пророссийскими организациями, дипломат только за март отметился встречей с руководителями общественного объединения «Говори правду» (сопредседатель Татьяна Короткевич была кандидатом на президентских выборах 2015 года) и экспертом-экономистом Ярославом Романчуком. Последний после встречи с Бабичем выступил с пророссийскими комментариями по поводу положения дел в белорусско-российских отношениях. А республиканский совет объединения «Говори правду» заявил о том, что объединение выступает против переноса сроков проведения предстоящих избирательных кампаний в Беларуси. Что также является для белорусского руководства «ударом в спину», поскольку проводить выборы в 2020 году (как предполагает политический календарь «по умолчанию») означало бы дать Москве, от решений которой во многом зависит экономическая ситуация в Беларуси, дополнительные возможности для влияния на их ход и результат.
Попытка сдержаться и новый виток эскалации
Примечательно, что сам Лукашенко попытался дистанцироваться от яростной полемики белорусского МИД и посла Бабича, а также от «российской темы» в целом. Однако уже 11 апреля ему пришлось к этой теме вернуться. В ходе совещания с руководством Совета министров белорусский президент посетовал на торговые ограничения, вводимые российскими властями против Беларуси (назвав их «санкциями»). По его словам, белорусская сторона постоянно терпит притеснения и унижения и далее мириться с этим Минск не намерен.
В качестве «ответной меры» Лукашенко предложил своему правительству заняться капитальным ремонтом нефтепродуктопроводов, проходящих по территории Беларуси, и используемых Россией для экспорта соответствующей продукции в западном направлении. По словам белорусских чиновников, ранее Минск откладывал соответствующие мероприятия, чтобы не прерывать российские экспортные поставки. Но теперь, раз уж россияне ведут себя «неблагодарно», белорусская сторона может действовать, не оглядываясь на интересы России. Иными словами, Лукашенко фактически пригрозил Москве перекрытием нефтяной трубы, через которую на Запад ежегодно идет порядка 50 млн тонн российского нефтяного экспорта.
Этому публичному демаршу предшествовало решение белорусского правительства о повышении сразу на 23% пошлины за транзит российской нефти по территории Беларуси. Подобный размер повышения тарифа явно носит характер компенсации потерь от налогового маневра (обычно Беларусь повышает тариф не более чем на
Примечательно, что жесткая риторика и серьезные угрозы со стороны Минска не были неожиданностью для Кремля. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил об отсутствии «санкций» России в отношении Беларуси и призвал к более конструктивному тону обсуждения двусторонних отношений. А представители «Транснефти» предложили белорусской стороне свою помощь в ремонте трубопроводов без прерывания транзита нефти по территории страны.
Выхода нет?
Оперативность реакции Москвы на заявления Лукашенко и на его угрозы говорит о заведомой готовности Кремля к такому развитию событий. О том же самом свидетельствуют и последовательные действия Бабича, своими комментариями провоцирующего Минск на эмоциональную реакцию, а также действия Россельхознадзора, «подкидывающего» белорусскому руководству все новые поводы для недовольства политикой Москвы, и многие другие признаки.
Российское руководство с конца 2015 года последовательно реализует стратегию односторонних действий, нацеленную на сужение пространства для маневра белорусских властей и принуждение Минскак встраиванию во внешнюю и оборонную политику Москвы. В течение
Подобное положение дел дает российской стороне самые широкие возможности для реализации ее стратегических приоритетов в отношении Беларуси. При этом у белорусского руководства нет в распоряжении средств для того, чтобы достойно ответить Москве. Например, на некорректную активность Бабича на внутриполитическом поле белорусская сторона ответила лишь публикацией материала о разведчиках, привлеченных российским послом для работы в дипломатическом представительстве в Минске. Подобная реакция едва ли нанесла вред команде Бабича, но зато показала, что на более решительные действия (например, высылку российских дипломатов) белорусское руководство не пойдет, поскольку в таком случае именно оно в публичном пространстве окажется главным «инициатором» конфликта.
Аналогичная ситуация — с трубопроводным транспортом. Угроза Минска нарушить транзитные потоки нефти и нефтепродуктов через территорию Беларуси чревата не только жестким ответом Москвы, но и падением доверия к Беларуси со стороны европейских столиц. Кремль потратил немало усилий на то, чтобы убедить европейцев в бесперспективности поддержки независимости Беларуси в обход Москвы. Демонстрация же того, что борьба Беларуси за эту независимость (которая также является борьбой режима Лукашенко за сохранение власти) чревата потрясениями для энергетического рынка Европы, будет более чем красноречивым сигналом для Германии и других стран региона. И сигнал этот будет не в пользу Минска.
Примерно так же обстоят дела и с российскими военными объектами на территории Беларуси, и с другими потенциальными ставками в этой стратегической игре. На сегодняшний день белорусское руководство утратило способность поставить под угрозу значимые интересы Кремля, не понеся при этом собственные еще более значимые потери.
С другой стороны, молчаливо принимать и терпеть все более масштабные финансовые потери, вызванные экономическим давлением Москвы, для белорусского руководства тоже весьма непросто. Поэтому мы вполне предсказуемо наблюдаем в Беларуси политику «закручивания гаек», попытку консолидации существующего политического режима.
Характерные для этого политического режима вопиющая экономическая неэффективность государственных предприятий, разрушительная логика перманентной антикоррупционной кампании и попытка опереться на традиционный электорат, не оправившийся от падения и без того невысокого уровня жизни в
Ударив по экономической основе политического режима и поставив власть Лукашенко под вопрос, российское руководство сделало важную вещь — заложило основу для дивергенции интересов власти (и входящих в него групп, заинтересованных в консервации режима) и страны. Причем Кремль готов к любым «резким движениям» белорусской стороны, предпринимаемым в рамках логики сохранения существующего в Беларуси политического режима. Сценарии эскалации напряженности для Москвы легко просчитываемы, соответствующе издержки приемлемы, а дополнительные меры воздействия многочисленны и готовы к применению.
Поэтому выйти из этой ловушки рефлексивного управления Лукашенко может, лишь выбрав, что он потеряет — суверенитет Беларуси или же свою верховную власть в том виде, в каком он к ней привык за последние годы. Во втором случае ему придется изменить логику своего политического режима и начать досрочный политический транзит, сначала — под своим личным руководством. Придется дополнить административно-силовое доминирование власти ее опорой на политику гражданского согласия, построения общественного консенсуса и создания пространства для безопасной реализации предпринимательской инициативы при продолжении осторожной экономической политики.
Для реализации подобного сценария Лукашенко может не хватить выдержки, а Беларуси в целом — профессиональных кадров, лояльных управленцев или просто денег. Да и Кремль, конечно, попытается воспользоваться реализуемыми преобразованиями для того, чтобы использовать их в своих интересах. Однако любые другие сценарии поведения белорусских властей с большей вероятностью приведут существующий в стране политический режим к быстрому краху со значительно более тяжелыми последствиями.