На фоне разгорающегося кризиса отношений между Беларусью и Западом Минск отказывается от статуса донора стабильности и безопасности в Европе, вновь примеряя на себя роль военного бастиона на пути вызовов и угроз, исходящих от НАТО для России.
Однако происходит это именно в тот момент, когда Кремль активно посылает сигналы в адрес Запада, свидетельствующие о готовности деэскалировать военно-политическую обстановку в регионе. К тому же Москва завершает ликвидацию последних остатков какой-либо зависимости от Беларуси в сфере обеспечения военной безопасности России.
Все это делает свежие предложения Минска по вопросу активизации двустороннего военного сотрудничества если не утратившими свою актуальность, то сложно реализуемыми в силу различного подхода сторон.
Вмешательство Кремля во внутренние дела Беларуси во время президентской избирательной кампании («кремлевские кукловоды» за оппозиционными кандидатами, «вагнеровцы» для дестабилизации обстановки, сотрудники российской военной разведки в командах претендентов на президентский пост и т.д.) не мешает официальному Минску обвинять именно страны Запада и НАТО в подготовке гибридной войны и цветной революции в Беларуси с прицелом на их последующий экспорт в Россию. Именно такие аргументы озвучивает официальный Минск для обоснования необходимости активизации двустороннего белорусско-российского военного сотрудничества.
При этом резкая смена риторики официального Минска и ее перевод на милитаристские рельсы внешним наблюдателем (прежде всего на Западе) однозначно трактуется в контексте дискредитации статуса Беларуси как донора региональной безопасности и стабильности. Непредсказуемость и непоследовательность внешнеполитического курса официального Минска (даже на уровне риторики) теперь ассоциируется с вызовами и угрозами для региональной безопасности.
Минск и Москва понимают под активизацией абсолютно разные вещи. Если Минск хотел бы увеличить количество двухсторонних учений на территории Беларуси до уровня, как минимум, одного в месяц, то Кремль имеет гораздо более амбициозною повестку дня углубления военно-политической интеграции секторов национальной безопасности России и Беларуси, предполагающей развертывание постоянной объединенной военной базы и переподчинение вооруженных сил и силовых структур командованию в Москве через создание единой военной организации. Такая модель реализована Кремлем в отношениях с самопровозглашенными республиками Южной Осетии и Абхазии, а также частично с Арменией, для которых Россия выступает своеобразным донором безопасности.
Несмотря на резкий пророссийский разворот в риторике, Александр Лукашенко вряд ли пойдет на демонополизацию сектора национальной безопасности, уступив даже частично суверенную монополию на применение силы. Даже официальный запрос Минска о военной помощи со стороны России в итоге упирается в институциональные механизмы и регламенты, согласно которому все прибывшие на территорию Беларуси российские военные формирования будут формально находиться под командованием белорусской стороны (постоянным командующим Региональной группировки войск является начальник Генерального штаба Вооруженных сил Республики Беларусь).
Для запуска планов развёртывания Региональной группировки войск нужно консенсусное решение Высшего государственного совета Союзного государства, который состоит из президентов, премьеров, председателей нижних и верхних палат парламентов двух государств. Как показывает российский опыт участия в военных конфликтах и проекции военной силы, что на таких условиях Москва войска вводить на территорию Беларуси не будет. А вот на собственных – с перехватом всех механизмов контроля и управления силовым и политическим блоком, как это произошло в Сирии после начала операции ВКС РФ, развёртывания объединённой базы и создания интегрированной группировки войск, вполне возможно. Но такой сценарий предполагает лишение субъектности Беларуси и подрыв монополии на применение силы и на власть Александра Лукашенко.
Судя по всему, это прекрасно понимают в Москве, и поэтому российское военно-политическое руководство ограничивается лишь обсуждением со своими белорусскими коллегами двухгодичных планов военного сотрудничества, которые включают обычно 120-130 совместных мероприятий в год, в том числе официальные визиты, командно-штабные тренировки, тактические учения на территории Беларуси и России и т.д. Главным мероприятием совместной боевой и оперативной подготовки являются совместные стратегические учения «Запад» (2009, 2013, 2017, 2021), которые проходят раз в четыре года на территории Беларуси и частично в России, и совместные оперативные учения «Щит союза» (2011, 2015, 2019, 2023) на территории Россия. В их преддверии обычно проходит ряд совместных тактико-специальных учений с практической отработкой задач всесторонней поддержки задействованных войск (сил) и средств.
Недавние заявления российского президента Владимира Путина, и министра обороны Сергея Шойгу указывают на то, что речь идет о выполнении ранее подготовленных и согласованных планов военного сотрудничества. При этом Кремль не стесняется опровергать заявления Александра Лукашенко, касающихся перспектив поставок российских вооружений.
Так, Сергей Шойгу заявил, что программу сотрудничества на этот год стороны выполнили только на 30%, и необходимо стремиться к тому, чтобы до конца года выйти хотя бы на 70%. Анонсированные им же учения на территории Беларуси в следующем месяце (октябре) являются плановыми командно-штабными учениями миротворческих сил ОДКБ, но по ошибке воспринятые как немедленное выполнение Россией просьбы белорусской стороны.
Хотя идея скопировать натовский подход в странах Балтии и Польши в виде организации постоянного военного присутствия через ежемесячную ротацию российских контингентов для проведения новых учений на территории Беларуси может показаться привлекательной для кремлевских стратегов, для ее практической реализации на этот раз нет геополитической необходимости и пока что она не вписывается в очередной цикл военного планирования России на 2021–2023 годы.
Главной причиной, вероятно, является пандемия коронавируса и ее негативные эпидемиологические и экономические последствия, на фоне которых военные ведомства всех стран, включая Россию, вынуждены пересматривать свои текущие и среднесрочные планы с учетом экономического кризиса.
Но гораздо более весомый аргумент заключается в том, что Кремль с самого начала пандемии коронавируса решил воспользоваться вытекающими из нее геополитическими обстоятельствами для того, чтобы направить Западу сигналы, свидетельствующие о готовности деэскалировать военно-политическую напряженность в регионе как необходимое условие для начала нормализации отношений.
Еще в марте российские официальные лица заявили о том, что приняли превентивное решение о сворачивании масштабных военных учений в непосредственной близости с западными границами. Практически одновременно с этим Россия поддержала инициативу Генерального секретаря ООН Антонио Гуттереша о «глобальном перемирии» во время пандемии коронавируса. Впоследствии эту идею развил в своей программной статье президент РФ Владимир Путин, призвав провести специальный саммит лидеров пяти ядерных государств – постоянных членов Совета Безопасности и обсудить шаги по развитию коллективных начал в мировых делах, откровенно поговорить о вопросах сохранения мира, укрепления глобальной и региональной безопасности, контроля над стратегическими вооружениями, совместных усилий в противодействии терроризму, экстремизму, другим актуальным вызовам и угрозам, включая преодоление экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса.
Деэскалационные сигналы идут и по линии так называемой дипломатии тяжелого металла (heavy metal diplomacy), в которой особое значение придается масштабным военным маневрам с целью устрашения потенциальных противников. Если в 2016 году во время прошлых стратегических командно-штабных учений (СКШУ) «Кавказ-2016» было официально задействовано 120 тысяч военнослужащих, то во время СКШУ «Кавказ-2020», которое будет проходить с 21 по 26 сентября этого года, будет задействовано только 80 тысяч российских военных.
Поэтому инициатива Минска об интенсификации военного сотрудничества с Москвой хоть и соответствует духу союзничества, но явно не учитывает момент времени и к тому же рискует подвести Россию под дополнительные западные санкции как раз тогда, когда российское руководство не стремится разжигать еще один раунд новой «холодной войны» с Западом.
Для Кремля вполне достаточно, что Беларусь вновь оказалась во внешнеполитической изоляции, подорвавшей все завоевания балансирования и многовекторной внешней политики. Отзыв «силового резерва», который Кремль зарезервировал по просьбе официального Минска, от границ Беларуси за несколько дней до встречи Владимира Путина и Александра Лукашенко в Сочи (хотя об этом было объявлено только 14 сентября после переговоров) явно является еще одним подобным сигналом – при этом не только Западу, но и белорусскому обществу.