Политический кризис февраля–марта 2017 в Беларуси (III)

Главный триггер кризиса — дезинформация

Главным фактором, подтолкнувшим власти к наиболее грубым ошибкам в рамках мартовского политического кризиса, стал фактор вброса в аппаратное и публичное пространство непроверенной информации и, возможно, сознательной дезинформации со стороны белорусских спецслужб.

6 и 12 марта 2017 г. телеканал «Беларусь 1» выпустил в эфир сюжеты, посвящённые социальным протестам в Беларуси. Данные сюжеты транслировали идею о якобы существующем управленческом воздействии на протестное движение со стороны лиц, проживающих на территории Украины (в частности — предпринимателя Александра Сманцера). Данные, легшие в основу сюжетов, были предоставлены Комитетом государственной безопасности Республики Беларусь. Вероятней всего, они предварительно были доложены Главе государства. Как показывает анализ, допущения, заявленные в вышедших сюжетах государственных СМИ, не подкреплены фактическими данными, а в ряде случаев противоречат им (в частности, достоверно известно, что текущее финансовое положение А.Сманцера не позволяет ему финансировать сколько-нибудь масштабную политическую деятельность).

В ночь с 20 на 21 марта 2017 г. произошли несколько событий, резко усиливших решимость власти реализовывать стратегию силового доминирования. Это «попытка прорыва через пункт пропуска на украинско-белорусской границе»; пролёт самолета с радиоактивным грузом, следовавшим из Армении; попытка въезда в Беларусь подозреваемого в причастности к деятельности террористической группировки «Исламское государство» японского журналиста; обнаружение сувенирной гранаты в пункте пропуска «Варшавский мост»; попытка провоза полусотни патронов через пункт пропуска «Олтуш».

Как выяснилось впоследствии, только одно из этих событий имеет признаки реального инцидента (попытка провоза полусотни патронов), хотя его масштаб явно не дотягивает до доклада Главе государства. Радиоактивный груз из Армении следовал в соответствии со всеми необходимыми документами и процедурами, вероятней всего, белорусская сторона была заранее о нём информирована. Провоз «сувенирной гранаты» исходно не представлял собой сколько-нибудь значимого события. Журналист, «близкий к ИГ», ранее уже беспрепятственно посещал Беларусь, вероятней всего, не связан с террористической деятельностью ИГ и в любом случае следовал через Беларусь транзитом. А то, что было представлено как «попытка вооружённого прорыва через белорусскую границу с территории Украины», и вовсе имеет многие признаки постановочной провокации самих силовых структур.

Следует отметить, что одновременно с перечисленными инцидентами А.Лукашенко было доложено и «дело «Белого легиона». То есть, «многочисленные» донесения об «инцидентах на внешних рубежах» были дополнены и «подтвердились» соответствующей внутренней фактурой.

В условиях сильного стресса и дефицита времени и информации данные реальные и ложные информационные поводы взаимно усиливали друг друга, что сказалось на качестве анализа поступающих данных и принятии решений руководством страны. Кроме того, как следует из дальнейших заявлений, к данному моменту (ночь с 20 на 21 марта 2017 г.) А.Лукашенко уже был в достаточной мере «подготовлен» для подобного восприятия информации того рода, которая была ему доложена. В частности, на протяжении довольно длительного времени внимание Президента целенаправленно фокусировалось спецслужбами на попытках «прорыва» с территории Украины, ввоза оружия и боеприпасов и других подобных событиях (в основном связанных с общекриминальной деятельностью местного населения приграничных районов). Данные заявления государственных органов Беларуси ранее подвергались критике со стороны Погранслужбы Украины в связи с их «необъективностью».

Определённую роль в дезинформировании Главы государства, возможно, сыграла грубая подделка якобы вскрытой переписки украинских политиков, в которой они якобы обсуждают переброску «боевиков» в Беларусь. Появившаяся в интернете «переписка замглавы МИД Украины Сергея Кислицы с народным депутатом от БПП Алексеем Гончаренко» предоставляла ложное (и низкокачественное) «подтверждение» версии КГБ Беларуси и ретранслировалось спикерами и ресурсами с соответствующим бэкграундом, 24 и 25 марта 2017 г.

Российский информационный след

Информационная картина, навязанная А.Лукашенко спецслужбами в ночь с 20 на 21 марта 2017 г., полностью повторяет формулировки российской пропаганды.

Сценарий событий первой половины 2017 года и та версия, которую власти приняли как официальную, были изложены в материалах российских СМИ ещё в 2015 году, на пике давления Москвы на белорусское руководство по вопросу о размещении российской военной базы в Беларуси.

Так, статья Руслана Горевого «Картофельный бунт» в федеральном печатном издании «Версия» (от 27 июля 2015 года) содержит в кратком виде все упомянутые элементы (см. таблицу).

В 2015 году российская пропаганда использовала в роли главного силового элемента противников режима в Беларуси футбольных фанатов («ультрас»). В 2017 году ввиду пристального внимания государства к данному контингенту на данную роль была выдвинута и вовсе несуществующая организация «Белый легион». Несмотря на отсутствие реальных доказательств наличия самого внутреннего заговора, нацеленного на свержение конституционного строя, а также участия в таком заговоре лиц, арестованных по делу «Белого легиона», государственная пропаганда даже в этом аспекте попыталась «подтянуть» картину происходящего к тому сценарию, который описывали российские СМИ в 2015 году. Так, если в 2015 году речь шла о 500–1500 потенциальных «боевиках», которые якобы могли быть задействованы для свержения А.Лукашенко, то в 2017 году государственная пропаганда оценила количество лиц, прошедших через обучение в военно-патриотическом клубе «Патриот» (то есть, потенциально причастных к националистическим выступлениям сейчас или в будущем), в 400 человек.

В целом, в основе информационной картины, воспроизведенной во время кризиса марта 2017 года в Беларуси, лежат оценки российских спецслужб военно-политической ситуации внутри и вокруг Беларуси, а также «майданные нарративы», специально опубликованные и широко растиражированные в российских СМИ и социальных сетях с целью создания информационного прикрытия и подготовки российского и белорусского общества к возможному ухудшению белорусско-российских отношений и повторению «украинского сценария» в Беларуси. Из нее логично вытекает необходимость военно-политического вмешательства России во внутренние дела Беларуси с целью противодействия подобному развитию событий. Противодействие «цветным революциям» в странах ОДКБ теперь заявлено Кремлем в качестве одного из главных приоритетов внешней и военной политики России.

То, что российская сторона готовится к подобному вмешательству, свидетельствуют не только активно тиражируемые публикации в СМИ о возможности сценария «майдана» в Беларуси, но и концептуальные и прогнозные оценки силового сообщества России внешне- и внутриполитической ситуации в Беларуси:

Операция «Патриот», или зачем понабилось создавать белорусский аналог «Правого сектора»

Сразу же после аннексии Крыма и дестабилизации военно-политической ситуации на востоке Украины в 2014 г. в силовому сообществу Беларуси была поручена разработка концепции по противодействию так называемым «зеленым человечкам» на случай, если вдруг они появятся на территории Беларуси.

Именно тогда в недрах одного из силовых ведомств родилась ответная концепция «серых человечков», которые должны были в тот же час вступить в бой с неопознанными вооруженными формированиями «зеленых человечков» в случае появления таковых и их активностей на белорусской территории.

Несмотря на странность всей концепции «серых человечков» (противодействие и борьба с незаконными вооруженными формированиями входит в задачи Вооруженных сил Республики Беларусь), она получила дальнейшее практическое развитие.

По этой причине и понадобилось воскрешение бренда «Белого легиона», который мог бы объединить в своих рядах людей, готовых в случае необходимости выполнить задачи, возлагаемые на «серых человечков». Однако проведение вербовочных мероприятий из числа бывших участников этой структуры практически не дало никаких результатов. Параллельно с воскрешением «Белого легиона», шло создание похожих групп, например структуры «Волкодав», представители которой фактически не отрицают кураторства со стороны спецслужб.

Главный же вопрос заключается в мотивации, стоящей за данными проектами. При всей очевидной неспособности подобных групп реально противодействовать масштабным активностям НВФ (такие задачи по плечу только Силам специальных операций Вооруженных сил Республики Беларусь), потребовалось не просто фактическое воссоздание давно самораспустившихся национально ориентированных патриотических структур, а также формирование новых псевдоорганизаций, но и активное информационное сопровождение их деятельности в общественно-политическом и медийном пространстве, апогеем которого стало обвинение бывших участников «Белого легиона» в подготовке массовых беспорядков и в создании незаконного вооруженного формирования.

Аналогично «раскручивали» в Украине и «Правый сектор» в 2012 — 2014 гг. в преддверии украинского кризиса и российско-украинского конфликта, к чему также были причастны некоторые представители украинских спецслужб, связанные с Россией. Как ни парадоксально, но деятельность «Правого сектора» во время «Майдана» создала идеальное информационное прикрытие для действий Российской Федерации в отношении Крыма. Ведь именно якобы готовящийся «геноцид русскоговорящего населения» в Крыму представителями «Правого сектора» послужил одной из основных причин, с помощью которой Кремль оправдал свое военно-политическое вмешательство и проведение специальной операции на территории Крымского полуострова с его последующей аннексией.

В контексте данных аналогий главный вопрос заключается в том, кому и зачем вдруг понадобилось создавать белорусской аналог «Правого сектора». По сути, сегодня белорусскими спецслужбами и госпропагандой создано идеальное информационное прикрытие для диверсионно-разведывательной деятельности анонимных НВФ, позиционирующих себя как представители и последователи «Белого легиона». Однако как показывает анализ оценок военно-политической ситуации внутри и вокруг Беларуси, сделанных российским силовым сообществом, именно диверсионно-террористическая активность праворадикальных структур и организаций рассматривается в качестве повода для вмешательства во внутренние дела Беларуси с использованием военно-политического инструментария. Иными словами, создание белорусского аналога «Правого сектора» явным образом создаёт предпосылки для возможного военно-политического вмешательства Российской Федерации во внутренние дела Республики Беларусь.

Непосредственные последствия дезинформации

Значение дезинформации, осуществлённой (сознательно или нет) белорусскими спецслужбами в ходе кризиса марта 2017 г., трудно переоценить. Дело не только в том, что данная дезинформация послужила фоном для арестов целого ряда лиц (судя по всему, невиновных) по делу «Белого легиона», а также информационным прикрытием усилившихся репрессий со стороны государства в конце марта 2017 года. Главное значение данных вбросов состояло в том, что они сделали сценарий силового доминирования властей в рамках противодействия протестной активности в марте 2017 года безальтернативным.

Откровенно низкое качество вброшенной информации, неблагонадёжность источников, явная необоснованность и надуманность выдвигаемых версий, а также их безальтернативность создали основания для того, чтобы интерпретировать данные информационные вбросы как действия российских агентов в силовых структурах Беларуси по созданию информационного фона (прикрытия) для реализации планов по дестабилизации обстановки в стране активами, находящимися под контролем Москвы. В том числе, именно к такой интерпретации событий и именно по таким причинам вынужден был прибегнуть Центр стратегических и внешнеполитических исследований в закрытых оценках третьей декады марта 2017 года.

В условиях отсутствия качественной разведывательной информации эти разнонаправленные сигналы, вероятно, подтолкнули белорусское руководство к тому, чтобы «зачистить» пространство для публичных выступлений до 25 марта 2017 г.

При этом стоит отметить, что ситуация, сложившаяся в Минске 25 марта 2017 г., также не была контролируемой. Появившиеся значительные скопления людей, собрание которых изначально было поставлено вне закона, были удобной мишенью для потенциальных провокаторов, а также возможных террористических актов. Учитывая непричастность фигурантов дела «Белого легиона» к подготовке каких-либо дестабилизирующих действий 25 марта 2017 г., следует признать, что избыточное применение силового ресурса в этот день не позволило исключить уязвимость белорусской стороны перед лицом потенциальных нападений, если бы таковые действительно готовились экстремистами, криминальными элементами или диверсионно-разведывательными формированиями.

Тем не менее, действия властей в данном отношении следует всё же признать последовательными. Такая концентрация бойцов силовых структур в Минске 25 марта 2017 г. была обусловлена не столько расчётом не допустить провокации и теракты, сколько нацеленностью на купирование их последствий путём введения и обеспечения чрезвычайного положения в случае реальной атаки против граждан Беларуси. Иными словами, власти действовали, исходя из реалистичной угрозы атаки. Это является дополнительным подтверждением низкого качества разведывательной информации и масштаба дезинформации, осуществлённой 20–21 марта 2017 г.

Стратегические последствия дезинформации/h3>

Последствия дезинформации для Беларуси

«Имплантированная» в ходе политического кризиса в марте 2017 г. дезинформация имеет множественные негативные последствия для белорусского государства. Прежде всего, это дискредитация судебной системы и подрыв государственного национально-ориентированного нарратива из-за «дела Белого легиона». Попытка властей вернуться к этому нарративу после острой фазы кризиса является в целом удачной, однако степень недоверия общества к данной попытке после кризиса стала значительно выше, чем до кризиса.

Не менее важно и то, что в международном измерении названная дезинформация ведёт к ухудшению отношений Беларуси с Украиной, Польшей, Литвой, а также Германией и США, прямо или косвенно обвиненными в подготовке государственного переворота. Белорусское руководство смогло в большинстве случаев минимизировать ущерб для отношений с этими государствами, вызванный политическим кризисом февраля—марта 2017 года. Однако следует учитывать, что волна недоверия, подозрений и обвинений в адрес Беларуси в связи с проведением на её территории совместных с Россией учений «Запад — 2017» в значительной мере связана с негативной оценкой способности белорусского руководства контролировать ход развития событий на собственной территории. Основным поводом для таких негативных оценок и стали события февраля — марта 2017 года, в ходе которых белорусская сторона продемонстрировала низкую компетентность в деле противодействия попыткам дестабилизации общественно-политической обстановки и выстроила государственную информационную политику в русле российской пропаганды.

Не менее важно также то, что сохранение источников и каналов дезинформации делает высоко вероятными новые подобные вбросы, наносящие ущерб отношениям Беларуси с другими странами. В данном контексте белорусское руководство стоит перед задачей синхронного преодоления последствий прошлой дезинформации и ликвидации источников и каналов дезинформации внутри государственного аппарата.

Последствия дезинформации для политики России

Стратегическим последствием названной выше дезинформации является то, что она «подтверждает» основные установки российской пропаганды в отношении Республики Беларусь, а именно — якобы наличие в Беларуси предпосылок для «цветной революции». Данный эффект важен для обеспечения информационного прикрытия операций Кремля в отношении и на территории Республики Беларусь. Кроме того, он открывает возможности для более активных действий Москвы, организации постановочных провокаций как на территории Беларуси, так и на границах или приграничных территориях Литвы, Польши, Украины. Ликвидация этих стратегических последствий дезинформации и налаживание максимально конструктивного взаимодействия со странами-соседями является одной из первейших задач белорусского руководства в текущих условиях. Шаги, сделанные в апреле-июне 2017, позволили добиться на этом пути значительных успехов. Однако эти достижения необходимо защищать и развивать.

Учитывая поверхностный характер нормализации белорусско-российских отношений, достигнутой в ходе переговоров 3 апреля 2017 г. в Санкт-Петербурге, также сохраняет актуальность задача публичного формулирования позиции Беларуси, минимизирующей поводы для российской стороны легитимно (с точки зрения внутрироссийской легитимности) применить силу (в том числе — в рамках гибридного сценария) в отношении Республики Беларусь. Так, возобновившиеся вбросы «крымской социологии» в Беларуси говорят о готовности российской стороны к очередному усилению давления на Минск.

Раскрытие планов действий

Фактическое задействование властями плана действий в условиях чрезвычайного положения 25 марта 2017 г. (без формального объявления такого положения) позволило сторонним наблюдателям, прежде всего, с российской стороны, детально изучить порядок и алгоритмы действий силовых структур Республики Беларусь в случае введения чрезвычайного положения. Данная информация может быть в последующем использована при проведении массовых мероприятий, организации провокаций и прочих шагов, направленных на подрыв стабильности общественно-политической обстановки.