Александр Лукашенко назвал «смешными» разговоры об инкорпорации Беларуси со стороны России. Но такими ли «смешными» выглядят сценарии поглощения Беларуси, как это пытается представить беларуский президент? Действительно ли все нефтегазовые, мясомолочные войны, информационные атаки являются нездоровыми домыслами?
На вопросы «БелГазеты» ответил директор Центра стратегических и внешнеполитических исследований, руководитель программы исследования проблем международной безопасности Арсений СИВИЦКИЙ.
— «В XXI веке говорить (как они пишут там) об инкорпорации, включении Беларуси в состав России, просто смешно. И я ни разу от нынешнего президента России этого не слышал, и прошлого, первого президента России», — заявил Александр Лукашенко на встрече с новым российским послом Михаилом Бабичем. Какой смысл вложен в эту фразу?
— Лукашенко послал сигнал Кремлю, что подобные дискуссии просто недопустимы. Заявление беларуского руководителя является реакцией на дебаты в околокремлевских кругах, которые связаны с реинкарнацией так и нереализованного проекта «Союзное государство». Сегодня в Кремле рассматривают Союзное государство как одну из возможных составляющих нового, геополитического по своей сути, социального контракта между российским обществом и властью.
Тому есть несколько причин. Во-первых, стремительно ухудшающееся положение России на международной арене в силу западных санкций, которое неизбежно ведет к социально-экономическим катаклизмам, подталкивающим российское руководство к непопулярным мерам (пенсионная реформа, налоговый маневр). В силу этого рейтинг Путина опустился до рекордно низких показателей, которые мы не наблюдали с 2013 г. Общественный договор, который можно охарактеризовать как посткрымский, себя исчерпал, возникла необходимость поиска и заключения нового договора. Но суть его остается примерно та же, что и у «крымского договора», который базируется на лояльности общества к действующей власти, а взамен власть должна демонстрировать атрибуты величия, новые геополитические успехи (таким образом отвлекается внимание от социально-экономических проблем). И сегодня Беларусь рассматривается рядом кремлевских стратегов в качестве одного из таких возможных геополитических успехов. Поэтому заявление Лукашенко я бы рассматривал как сигнал, прежде всего, Кремлю — он не собирается сдавать суверенитет и независимость.
— Все разговоры о вероятной инкорпорации Беларуси Россией являются пустыми домыслами или же имеют под собой реальную основу?
— Пока что это только разговоры. Почему сейчас очень активно обсуждается тема реанимации Союзного государства? Все дебаты связаны с «проблемой 2024» в России, с транзитом политической системы, смысл которой в следующем: Путин должен уйти, но остаться в политической системе. В качестве транзита власти предлагаются несколько опций. Первая — ввести изменения в Конституцию России, которые бы снимали ограничения на количество президентских сроков. Другая — создать некий орган коллективного правления, ответственного за выработку стратегических решений, с условным названием «Госсовет». «Проблема 2024» решалась бы таким образом: старое поколение российской элиты в лице Путина и его ближайших соратников (Патрушев, Золотов, Лавров) перешло бы в Госсовет, а исполнительная власть была бы передана в руки молодых технократов, обязанных своим продвижением «старшим товарищам», ответственных за принятие оперативно-тактических решений и выполнение стратегического курса, определенного Госсоветом. В контексте этих дискуссий всплыла еще одна опция — доведение проекта «Союзное государство» до логического конца, с созданием всех необходимых атрибутов в виде единого президента, единой Конституции, единого парламента. И почему бы тогда не рассматривать Владимира Путина как президента Союзного государства после 2024 г.?
Хотя обсуждаются и такие традиционные сценарии, как «преемник», сами эти дискуссии подталкивают нас к мысли, что в Кремле действительно озабочены проблемой транзита власти и ее легитимации — как внутри российского общества, так и на международной арене. Соответственно, новый геополитический успех в виде Союзного государства мог бы выступать в качестве внутреннего легитимного основания для переформатирования политической системы к 2024 г. Мы видим, что созданы реальные структуры в кремлевской администрации, в правительстве, которые ответственны за глубокую аналитическую работу по Беларуси, подсчет экономической помощи, которую Россия оказала ей в последние два десятилетия. Группу высокого уровня возглавляет вице-премьер Антон Силуанов, его заместителем является новый российский посол Михаил Бабич. Смысл деятельности этой группы в том, чтобы провести полный аудит поддержки — скрытой и открытой (по данным МВФ, Россия суммарно оказала поддержку на $100 млрд.). По сути, в России считают, что Беларусь они уже купили. Фактически Беларусь воспринимается частью России, единственное препятствие — наличие формального суверенитета и независимости, воплощающихся в фигуре Александра Лукашенко, которые мешают экспансии российского капитала и не позволяют подчинить Беларусь своим геополитическим устремлениям (будь то война в Украине или общее противостояние с Западом).
Существует и третий момент, который уже не скрывается не только экспертным сообществом, но и силовыми структурами РФ. Силовики полагают, что завтра Запад все-таки сможет развернуть Беларусь от России, подорвать экономические и политические связи между Минском и Москвой, зафиксировав Беларусь в сфере западного влияния. Россия этого не может допустить, поэтому ищет формы, чтобы предотвратить такое развитие событий. Углубление военно-политической интеграции в рамках Союзного государства и может стать инструментом, позволяющим предотвратить укрепление позиций Запада и Китая в Беларуси.
— Представляет ли опасность для суверенитета Беларуси альтернативный сценарий — наращивание Москвой влияния в РБ с помощью «мягкой силы»? Ведь в РБ давно, насколько можно судить, не без государственной опеки функционирует масса НГО, ориентированных на Польшу, Германию, Украину и т.п., нет только пророссийских...
— Не могу назвать это опасностью до тех пор, пока пророссийские группы не ведут противоправную деятельность, направленную на подрыв суверенитета, независимости, территориальной целостности и конституционного строя. Но, как показал кейс Украины, это только вопрос времени, когда эти группы переходят к более активному режиму работы. Россия также достаточно активно инвестировала в структуры «русского мира» в Украине, но на них долгое время никто особого внимания не обращал. Однако в итоге именно они стали основой, на которую опирались российские войска во время интервенции.
Активизация инструментов «мягкой силы» в Беларуси является сигналом, что Россия осознала необходимость создания политических фигур, общественных организаций, на которые смогла бы опираться для усиления своих позиций в будущем. Процесс не быстрый, скорее, среднесрочный, но я бы назвал его еще одним свидетельством того, что Россия меняет свой подход к Беларуси. Раньше Россия решала двусторонние проблемы только путем диалога с одним политиком — Александром Лукашенко, а сегодня уже создает дублирующие механизмы. В последнее время мы видим, что Россия очень активно работает с региональными властями, создает общественные структуры и разворачивает инфраструктуру информационного влияния.
— А откуда возник в беларуском экспертном сообществе дискурс про инкорпорацию РБ Кремлем? Кто является его проводником и основными бенефициарами от его эксплуатации?
— Наверное, одним из первых эту опцию наиболее явно в общественной дискуссии актуализировал анонимный телеграм-канал «Незыгарь», управление которым приписывают кремлевской администрации. До него главред «Эха Москвы» Алексей Венедиктов также озвучивал подобный сценарий. И наконец, сам Путин еще в начале
Дискуссия давняя, но сама актуализация темы является рычагом психологического давления со стороны Кремля на беларуское руководство и лично Александра Лукашенко.
Кроме того, озвучен ряд других сценариев, в т.ч. силовых. В качестве примера можно привести недавний опус Центра военно-политических исследований при МГИМО, который публично объявил о необходимости смены режима в Беларуси и замены Лукашенко на пророссийскую фигуру или же быть готовым к реализации «крымского сценария». С одной стороны, этот доклад можно рассматривать как инструмент психологического давления, чтобы заставить Лукашенко пойти на уступки. Но как минимум с 2015г. в военно-политической сфере мы наблюдаем тенденции, свидетельствующие о том, что силовые сценарии Россия уже проработала. Россия развертывает свои войска на границе с Беларусью, чего никогда не было, причем на таких важных направлениях, как оршанское и гомельское (Орша и Гомель — крупнейшие железнодорожные узлы Беларуси).
Что показательно:
Беларуские власти видят риски от новой российской стратегии, что заметно по сценариям военных учений последних лет, по изменениям в доктринальных документах (план обороны страны, директива на оборону государства, новая военная доктрина). Россия действует согласно классике стратегии: достигает политических целей с помощью силы или угрозы применения силы. Мы находимся на том этапе, когда Россия демонстрирует готовность применить силу для достижения политических целей в отношении Беларуси. Рассчитывая, что беларуское руководство в лице Лукашенко, поддавшись психологическому давлению, пойдет на уступки. Но особенность стратегической культуры России в том, что Кремль никогда не идет на блеф, не подготовив силовой сценарий. То же самое произошло с Украиной в 2013-14гг.: когда угроза применения силы не подействовала, был активирован основной — силовой сценарий аннексии Крыма и дестабилизации Донбасса как ответ на движение Украины в направлении интеграции с ЕС.
— Какие варианты действий Кремль может предпринять в отношении Беларуси?
— Кремль с помощью экономического, политического, информационного давления на беларуское руководство попытается добиться уступок, которые бы гарантировали укрепление влияния России в долгосрочной перспективе. И требовали бы от беларуского руководства таких действий, которые международное сообщество восприняло бы как реальную (а не риторическую) демонстрацию лояльности Кремлю (например, размещение военной базы в Беларуси либо усиление репрессий против гражданского общества).
Вторая вероятная опция — смена режима, которая может реализовываться в двух вариантах. Первый вариант: Россия вынуждает Лукашенко покинуть пост президента, не выставлять свою кандидатуру на выборах и поддержать политика, на которого укажут в Кремле (гарантия того, что Беларусь не уйдет ни на Запад, ни в Китай). Если не выгорает этот сценарий, существует «черногорский» вариант (Россия готовила военный переворот в Черногории с помощью вооруженных групп). Российская военная разведка успешно работает в Сирии, Ливии, Центральноафриканской республике, правда, в Европе и США пока ей не везет. Но этот сценарий нельзя недооценивать.
Третий вариант актуален лишь в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Если кремлевские стратеги почувствуют, что завтра полностью теряют Беларусь, безусловно, последует некое подобие «крымского» сценария, или военная интервенция. Именно на него намекнула последняя публикация Центра военно-политических исследований при МГИМО. Но это самый запасной вариант — на случай чрезвычайных обстоятельств.
— И последний вопрос. Если беларуский политолог Сивицкий, участник программ российского Фонда публичной дипломатии им. А. М. Горчакова, Института ОДКБ, Института философии РАН, вдруг начинает самоотверженно бороться с российской угрозой, нет ли в этом руки Москвы? Вы, кстати, анфас довольно похожи на Боширова, якобы оказавшегося Героем России Чепигой... Чувствуете себя частичкой тайных планов Путина?
— Нет, не чувствую. Иногда о возможных сценариях важно говорить и сигнализировать вслух для того, чтобы они не были реализованы. Российское направление, особенно так называемая стратегическая культура России, является одной из моих специализаций. Поэтому я активно участвовал в различных образовательных и экспертных программах в России до 2014 г., т.е. до начала российско-украинского конфликта. Правда, это не значит, что после 2014 г. я не поддерживаю контакты с российскими коллегами. В условиях, когда Россия становится более изолированной от внешнего мира и информации о реальных процессах доходит все меньше, контакты с ними становятся еще более актуальными. Тем более, что одним из исследовательских приоритетов нашей организации является именно Россия.