Последние недели были отмечены многочисленными заявлениями и действиями руководства Беларуси, свидетельствующими о том, что власти не намерены ограничиваться только мобилизационной риторикой, а нацелены на серьёзные практические шаги.
Осенняя мобилизация
Сентябрь и октябрь 2018 года ознаменовались многочисленными заявлениями белорусского руководства о тревожном положении дел в области национальной безопасности и, в частности, в области безопасности границ. 24 сентября, проводя встречу с государственным секретарём Совета безопасности Станиславом Засем и председателем Государственного пограничного комитета Анатолием Лаппо, Александр Лукашенко заявил о неспокойной ситуации на рубежах страны и о решении укрепить границу с Украиной. Хотя увеличение штатного состава на южной границе связано, в основном, с ходом процесса демаркации и возникновением новых пограничных застав, президент Беларуси предпочёл использовать мобилизационную риторику для того, чтобы обосновать принимаемые нововведения.
Заявление А. Лукашенко было «подкреплено» соответствующей фактурой, обнародованной руководством Государственного погранкомитета. И хотя приведённая ГПК статистика содержала не совсем точные формулировки (см. для сравнения сообщение украинского пограничного ведомства), официальные СМИ распространили данную информацию в характерном безапелляционном стиле.
5 октября, осматривая продукцию белорусского военно-промышленного комплекса, А. Лукашенко сделал ряд заявлений, касающихся необходимости обеспечения обороноспособности Беларуси. Главными принципами при этом были названы: опора на свои силы и признание невозможности рассчитывать на союзническую помощь со стороны России; опора на массовую мобилизацию при организации обороны страны в сочетании с действиями хорошо подготовленных Сил специальных операций; совершенствование системы противовоздушной обороны; нацеленность на перенос боевых действий на территорию потенциального противника.
8 октября, в ходе встречи с президентом Украины в
9 октября Государственный секретарь Совета Безопасности С. Зась на международной конференции «Предотвращение и борьба с терроризмом в цифровую эпоху» вновь заявил об остроте проблемы незаконного ввоза оружия с территории Украины, а также заявил о задержании в Беларуси иностранного гражданина (как выяснилось позже, россиянина), предположительно причастного к террористической деятельности.
16 октября глава Госпогранкомитета А. Лаппо, выступая в Палате представителей, заявил о том, что с начала года украинские пограничники на белорусско-украинской границе задержали около 100 единиц оружия, около 12 тысяч боеприпасов и несколько десятков гранат, что, правда, не совсем соответствует данным, которые опубликовала украинская сторона. А 23 октября в Брестской области прошла рабочая встреча пограничных ведомств Беларуси и Украины, в ходе которой стороны признали отсутствие «организованных каналов контрабанды» оружия через общую границу.
Наконец, 16 октября в Беларуси была утверждена Концепция обеспечения пограничной безопасности Республики Беларусь на
Следует отметить, что хотя в обоснование предпринимаемых действий в области пограничной безопасности белорусские власти приводят аргументы, связанные с неспокойной ситуацией в Украине, искренность этих заявлений вызывает серьёзные сомнения. И потому, что используемая в их обоснование фактура не является в достаточной степени «впечатляющей», и потому, что сами эти заявления соседствуют с укрепляющимся взаимодействием Минска и Киева в области пограничной безопасности, а также на других направлениях. В то время как источником обеспокоенности для руководства Беларуси во всё большей степени являются непредсказуемые отношения с Российской Федерацией.
Пограничная безопасность без союзников
Чтобы понять ход мыслей и реальные источники обеспокоенности белорусских властей, следует подробнее взглянуть на текст Концепции обеспечения пограничной безопасности. Этот документ, принятый в русле Концепции национальной безопасности Республики Беларусь (где в том числе прописана цель достижения Республикой Беларусь нейтралитета), описывает опасности для пограничной безопасности, устанавливает цель и направления деятельности в области обеспечения пограничной безопасности, а также принципы и приоритеты данной работы. Документ инкорпорирует ключевые положения Военной доктрины и уделяет большое внимание угрозам сепаратизма и экстремизма, как на территории Беларуси, так и на сопредельных территориях других стран.
Концепция пограничной безопасности лишь один раз упоминает интеграционные структуры: в пункте 21 к числу приоритетных направлений деятельности по укреплению пограничной безопасности на краткосрочную, а также среднесрочную перспективу отнесено «проведение государственной пограничной политики, направленной на совершенствование охраны внешней границы Союзного государства, а также внешней границы государств — участников Содружества независимых государств с учетом национальных интересов».
В качестве ещё одного трансграничного приоритета названо «содействие повышению транзитных возможностей Республики Беларусь с учетом выполнения обязательств стратегического партнерства». Однако данная формулировка может равным образом относиться как к отношениям Беларуси с Россией, так и к её отношениям с Китайской Народной Республикой. При этом обе упомянутые формулировки не предполагают какую-либо деятельность по интеграции, гармонизации или координации охраны государственной границы через интеграционные структуры.
Примечательно, что к числу национальных интересов в пограничном пространстве Концепция на первых местах относит международно-правовое оформление Государственной границы, определяющей пределы территории Республики Беларусь; установление режима Государственной границы; организацию надежной охраны Государственной границы в целях обеспечения суверенитета и территориальной целостности Республики Беларусь. На последнем месте в данном списке находится такой интерес, как поддержание добрососедских отношений с сопредельными государствами, обеспечивающих развитие взаимовыгодного сотрудничества. При этом упоминание Союзного государства и «особых отношений» с Россией отсутствует вообще.
Иными словами, совокупность положений документа может трактоваться таким образом, что Беларусь рассматривает в качестве своего национального интереса международно-правовое оформление границы, установление режима государственной границы и охрану её, в том числе — на границе с Российской Федерацией.
Приоритет национальных интересов также закреплён в Концепции на уровне принципов: нерушимости Государственной границы и приоритетность задач по ее охране; приоритетности национальных интересов в пограничном пространстве при соблюдении общепризнанных принципов международного права — безотносительно к «особым отношениям» с Россией.
В качестве одного из приоритетов Концепция закрепляет совершенствование возможностей оперативных подразделений органов пограничной службы, а также механизмов взаимодействия оперативных подразделений. Примечательно, что при представлении изменений в законодательные акты по вопросам пограничной безопасности, председатель ГПК Анатолий Лаппо, отвечая на вопрос о том, каким образом охраняется белорусско-российская граница, заявил: «на белорусско-российской границе пограничников нет, это внутренняя граница Союзного государства. Там действуют другие силы и средства, оперативные. Работают все системы безопасности».
В данном контексте положение Концепции может трактоваться таким образом, что белорусские власти намерены обеспечивать охрану белорусско-российской границы преимущественно за счёт расширения возможностей оперативных подразделений ГПК, а также совершенствования механизмов взаимодействий оперативных подразделений ГПК и других ведомств. В этом контексте логичным является и курс на создание мобильных маневренных групп, о которых при встрече с С. Засем и А. Лаппо заявлял А. Лукашенко 24 сентября. Данные группы могут использоваться в том числе на российском направлении.
Призыв студентов
Пожалуй, самым ярким и резонансным проявлением мобилизационной риторики властей стало заявление, сделанное А. Лукашенко в ходе встречи со студенческой молодёжью в Гродненском государственном университете 19 октября. Говоря о прохождении срочной службы, белорусский президент заявил о недопустимости ситуации, когда поступающие в высшие учебные заведения молодые люди в итоге не проходят военную службу и не учатся обращению с оружием. По его мнению, отправлять студентов в армию можно «на пару месяцев во время летних каникул». После первого курса такие призывники, по словам А. Лукашенко, смогут получить начальную военную подготовку, а после второго — освоить военную специальность, максимально близкую к их образовательному профилю. На последующих курсах такой призывник будет продолжать армейские сборы, а после окончания вуза получит офицерское звание и отслужит ещё три месяца уже как офицер.
По словам А. Лукашенко, реализовать такую схему в условиях Беларуси не представляет проблемы. Однако, как сообщается в публикации пресс-службы президента, это «всего лишь один из возможных способов решения проблемы. Пока принимать такое решение не планируется, прорабатываются различные варианты».
Хотя данное заявление вызвало сильный негативный резонанс в белорусском обществе, в целом многие комментаторы отнеслись к нему как риторическому, пропагандистскому приёму. Однако на самом деле данный информационный вброс является, вероятней всего, результатом продолжительной практической работы, нацеленной на поиск путей повышения обороноспособности Республики Беларусь. И нацелен он на то, чтобы прозондировать общественное мнение и выработать информационную стратегию для сопровождения данного решения в дальнейшем.
Начиная с дела о гибели рядового Александра Коржича, власти активизировали свои усилия по решению проблемы неуставных отношений в армии, повышению «качества» призывников и, соответственно, дисциплины и боевого духа военнослужащих. Учитывая острейший дефицит ресурсов и невозможность увеличения контрактной армии власти по данному направлению вышли на два решения.
Первое связано с расширением состава подразделений, подчинённых Государственному пограничному комитету. Как отмечалось ранее, данный шаг будет реализован за счёт сокращения других силовых структур, возможно, Вооружённых Сил. Это позволит, по сути, увеличить долю профессиональных военнослужащих в Беларуси за счёт перераспределения между армией и пограничниками. Ещё в июне о таких изменениях говорил А. Лукашенко, подчёркивая, что в погранвойсках проблема неуставных отношений не стоит так остро, как в армии.
Второе направление связано с изменением принципов призыва и прохождения белорусской молодёжью военной службы. Одни из вариантов такого изменения, вероятно, и озвучил А. Лукашенко 19 октября. Разумеется, в таком «суровом» виде, как это было представлено президентом, данная мера, скорее всего, реализована не будет, поскольку вызовет массовое недовольство и, возможно, даже протесты. Вероятно, будут введены элементы «добровольности» и, соответственно, стимулы (прежде всего, материальные), которые позволят привлекать больше призывников на «полу-добровольной» основе. Но то, что активные усилия, направленные на улучшение ситуации с комплектованием Вооружённых Сил, будут предприниматься, не подлежит сомнению.
Против кого оборона?
Из всего изложенного возникает закономерный вопрос: а какое государство или группу государств белорусские власти рассматривают в качестве наиболее актуального источника опасностей?
В первую очередь, Российскую Федерацию. Как было показано выше, в Концепции обеспечения пограничной безопасности интеграционная риторика почти полностью отсутствует. Показательно и то, что в рамках нового этапа развития пограничной инфраструктуры введение «электронных ворот» намечается на западной границе Беларуси, а значит, именно оттуда высвободившиеся пограничники будут переводиться на другие направления.
Вдобавок к этому использование образа «неспокойной Украины» для обоснования мероприятий в области укрепления безопасности и военного строительства также традиционно предполагает, что данные мероприятия направлены на нейтрализацию рисков и вызовов со стороны Российской Федерации. Именно в этом русле шли активные работы в
Соответственно, политический и стратегический смысл действий белорусского руководства состоит в решении двух задач. Во-первых, собственно, в укреплении обороноспособности, в том числе — в целях возможного отражения «гибридной» агрессии со стороны России.
Во-вторых, в демонстрации способности наращивать оборонные возможности в подтверждение того, что Беларусь может обеспечить свою безопасность (а также «безопасность Союзного государства» на западном стратегическом направлении) собственными силами и не нуждается в размещении на своей территории «подмоги» из России.
Последний аспект особенно важен на фоне таких событий, как обсуждение возможного строительства американской военной базы на территории Польши и анонсированный выход США из Договора о ракетах средней и малой дальности. Хотя российская сторона уже давно пренебрегает положениями названного договора, а база в Польше хоть и позволит скорректировать баланс сил в регионе, но ничего не изменяет в плане неготовности США и НАТО осуществлять наступательные действия в регионе, Москва тем не менее активно использует данные факторы для принуждения Минска к «более активному сотрудничеству в оборонной сфере». Последнее подразумевает размещение российской военной инфраструктуры на территории Беларуси и урегулирование вопросов взаимодействия Вооружённых Сил Беларуси и России на территории Беларуси при односторонней главенствующей роли российской стороны (по аналогии с тем, как это реализовано в российско-армянских отношениях). Белорусская сторона пойти на реализацию такого шага не может, поэтому и стремится нейтрализовать претензии Москвы за счёт односторонних действий.
Конечно, оборонную политику белорусского руководства, как и его внешнюю политику, нельзя назвать «антироссийской». Она скорее является многовекторной и нацелена на обеспечение самодостаточности в сфере национальной, военной и пограничной безопасности. Просто в силу имеющегося наследия в белорусско-российских отношениях (привычки полагаться на союзные обязательства) на восточном направлении возможности белорусской стороны оказались наиболее слабыми. Этот пробел последовательно и активно ликвидируется с начала 2014 года, что не вполне соответствует намерениям и желаниям Москвы и поэтому периодически вызывает различного рода конфликты, а также маскируется активной интеграционной риторикой с белорусской стороны.
Главная интрига
Главной интригой текущего этапа модернизации системы обеспечения военной и пограничной безопасности в Беларуси является то, насколько белорусское руководство сможет обеспечить социальные, экономические и институциональные условия, необходимые для решения стоящих на данном пути задач. Ведь повышение экономической и управленческой эффективности, необходимое для создания таких условий, может быть блокировано самой логикой мобилизации.
Ранее отказ Беларуси от реформ и попыток перейти к порядку с открытым доступом был связан с наличием огромной ренты, извлекаемой политическим режимом из союза с Россией. В этих условиях прозападный и/или националистический геополитический вектор прочно ассоциировался с реформами и таким переходом, а пророссийский — с отказом от реформ и сохранением «неосоветской» административной системы. Однако в нынешних условиях данная ассоциация утрачивает свою актуальность.
Политический режим в Беларуси пытается повысить свой административный потенциал (экономическую эффективность), сохраняя при этом природу режима и существующего порядка с ограниченным доступом. И внешнеполитические сделки рассматриваются им как источник ресурсов, которые могли бы обеспечить решение данной задачи. Иными словами, в обмен на геополитическую роль «сдерживающего союзника» России (или, как заявили в Вашингтоне, «части бастиона, защищающего от российского неоимпериализма») Минск рассчитывает получить финансовые ресурсы и технологии, которые позволили бы ему сохранить Беларусь независимой, а существующий политический режим — неизменным. При этом названная геополитическая роль, то есть, сохранение стратегической автономии от России, так же является условием сохранения политического режима, как и получение ресурсов от западных партнёров. Поскольку при размещении российской военной инфраструктуры в Беларуси и ликвидации данной стратегической автономии вместе с ней автоматически ликвидируется и политический режим со всеми его стейкхолдерами. На этом совпадении интересов режима и национального государства в Беларуси основывается ресурс доверия к позиции белорусской стороны со стороны США, стран ЕС и КНР после начала 2014 года.
Проблема, впрочем, состоит в том, что специфика политической и управленческой культуры в действующем режиме, доминирование в нём силовиков с характерными для них идеологическими и часто ненаучными установками (в том числе — в отношении экономики) обуславливают низкую экономическую продуктивность режима, воспроизводство рентной модели экономики. Снижение ренты, получаемой на российском направлении, какое-то время компенсировалось за счёт наращивания государственного долга, снижения доходов населения и других шагов. Однако, судя по всему, возможности для дальнейшего маневрирования на этом поле подходят к концу.
Учитывая имеющиеся тенденции, политический режим в Беларуси в целях самосохранения и сохранения независимости страны в скором времени вынужден будет пойти на изменение коренных условий своего воспроизводства, своей социальной базы и идеологических оснований. Конечно, данное изменение может при реализации негативного сценария пойти по «северокорейскому» пути. Однако вряд ли сами белорусские власти рассматривают такую перспективу как привлекательную.
С точки зрения сохранения суверенитета и дальнейшего развития Республики Беларусь наилучшим сценарием изменения политического режима в стране могло бы быть сочетание научно обоснованных либеральных подходов в экономике и государственном управлении с современным и рефлексивным подходом к обеспечению национальной безопасности. Однако достижение данного позитивного результата является непростой задачей, для решения которой понадобятся сознательные усилия и со стороны властей, и со стороны общества.