9 июня в Казахстане состоятся президентские выборы, главной особенностью которых станет отсутствие имени первого президента Нурсултана Назарбаева в списке кандидатов. Таким образом, транзит власти в Казахстане вступает в активную фазу.
Рано или поздно Беларусь также столкнется с необходимостью проведения транзита власти, по этой причине опыт Казахстана заслуживает особого внимания. Более того, ряд заявлений высшего руководства Беларуси свидетельствуют о том, что Минск внимательно наблюдает над тем, как протекают данные процессы. А общие параметры возможной конституционной реформы, озвученные белорусским президентом Александром Лукашенко, напоминают нововведения конституционных реформ Казахстана в 2007, 2011, 2017 и 2018 годах. В целом, транзит власти в Казахстане опирается на следующие основания: институциональная инфраструктура, идеологический фундамент; внутренняя и внешняя легитимность; учет опыта транзитов власти в других постсоветских государствах; ограничение внешнего влияния на процессы транзита власти в Казахстане.
Ретроспективный анализ этих нововведений подталкивает к мысли о том, что транзит власти в Казахстане готовился давно и является запланированным процессом, в основе которого лежит создание институциональной инфраструктуры власти. Так, в результате конституционной реформы 2007 года произошел переход к пропорциональной избирательной системе; укрепление статуса парламента за счёт введения нормы об утверждении премьер-министра парламентским большинством, была введена процедура консультаций президента с партийными фракциями при назначении главы правительства, Ассамблея народа Казахстана получила конституционный статус и право делегировать своих представителей в нижнюю (мажилис) и верхнюю палату (сенат) парламента согласно установленной квоте.
Однако главные поправки были связаны с изменением статуса президента Казахстана. Было зафиксировано особое институциональное положение Нурсултана Назарбаева, на которого не распространялись ограничение по президентским срокам, а статус первого президента Казахстана закреплялся отдельным конституционным законом от 2000 года («О Первом Президенте Республики Казахстан — Лидере Нации»). При этом было внесено положение, согласно которому одно и то же лицо не может занимать президентский пост более двух сроков подряд, сам срок полномочий был уменьшен с 7 до 5 лет, а кандидат в президенты должен был постоянно жить на территории Казахстана последние 15 лет, ранее срок проживания в Казахстане никак не определялся).
Конституционные изменения 2011 года были направлены на закрепление конституционных основ назначения и проведения внеочередных выборов президента страны. Тогда же были внесены дополнения, которые закрепили за Нурсултаном Назарбаевым статус «Елбасы» (лидер нации по-казахски) и наделили его пожизненно властными полномочиями, независимыми от статуса президента, а также распространили норму неприкосновенности от уголовного преследования на него и членов его семьи.
Реформа конституции 2017 года ознаменовала переход отдельных полномочий президента Казахстана к парламенту и правительству, прежде всего в вопросах разработки и проведения экономических политик. Также были внесены изменения, позволяющие в пределах Международного финансового центра «Астана» устанавливать особый правовой режим в финансовой сфере. К тому же Совет безопасности наделялся статусом главного конституционного органа Казахстана, задачами которого теперь являлось рассмотрение и координация основных направлений государственной политики в области национальной безопасности и обороноспособности.
Наконец, в июне 2018 года Конституционный Совет Казахстана признал конституционным право Нурсултана Назарбаева возглавлять Совет Безопасности Республики Казахстан пожизненно «в силу его исторической миссии».
Одним из краеугольных камней транзита власти Казахстана является идеологический фундамент, в основе которого лежит преемственность особого пути национального развития Казахстана («Нурлы жол», Стратегия «Казахстан—2050»), предполагающая модернизацию всех сфер жизни государства и общества, начиная от экономики и заканчивая менталитетом. Преемственность это курса воплощает собой фигура давнего сподвижника Нурсултана Назарбаева, действующего президента Касыма-Жомарта Токаева, которого номинировала в качестве кандидата в президенты правящая партия «Нур Отан». Первый президент Нурсултан Назарбаев является к тому же пожизненным председателем этой партии. Он согласился выдвигаться на эту должность для «продолжения стратегического курса первого президента».
Касым-Жомарт Токаев имеет репутацию эффективного управленца (премьер-министр в 1999 — 2002 гг.) и авторитетного дипломата (министр иностранных дел в 1994 — 1999, 2002 — 2007 гг, Генеральный директор отделения ООН в Женеве в 2011 — 2013 гг.). Тот факт, что с 2013 г. до отставки Нурсултана Назарбаева 20 марта 2019 г. он занимал второй пост в политической иерархии, являясь Председателем Сената парламента Республики Казахстан, говорит о серьезном ресурсе доверия со стороны как лично Нурсултана Назарбаева, так и казахстанских элит. Недавно на этот пост была избрана дочка первого президента Дарига Назарбаева. Вероятно, серьезное психологическое влияние на данное решение оказал транзит власти в Узбекистане, где преемник Ислама Каримова, нынешний президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев первым делом изолировал его дочь Гульнару (находится под арестом), имеющую собственные властные амбиции.
Немаловажное значение в модели транзита власти в Казахстане имеет легитимность этого процесса, причем как внутренняя, так и внешняя. Внутренняя легитимность базируется на демократизации избирательного процесса и самой президентской кампании: к выборам было допущено максимальное число кандидатов за всю историю президентских электоральных кампаний (7 человек), которые представляют весь политический и идеологический спектр (правые-центристы-левые/ либералы-консерваторы/ оппозиция), впервые за долгие годы в прямом эфире транслировались предвыборные дебаты кандидатов (последний раз теледебаты кандидатов проводились на выборах в 2005 г). Внешняя легитимность во многом основана на солидном международном авторитете различных глобальных и региональных инициатив Казахстана, начиная от «Астанинского формата» по сирийскому урегулированию и реформирования европейской и евразийской архитектуры безопасности, заканчивая нераспространением ядерного оружия и новыми глобальными инициативами («Три Диалога»).
Наконец, Нурсултан Назарбаев последние годы активно зачищал политическое пространство Казахстана от агентов внешнего влияния. В качестве одного из примеров можно привести аресты сотрудников Администрации Президента Республики Казахстан по подозрению в разглашении государственных секретов, предположительно, в пользу России (так называемое дело Майлыбаева).
Таким образом, данные основания и параметры призваны придать управляемый и стабильный характер транзиту власти в Казахстане.
Чем больше белорусское высшее руководство делает заявлений о конституционной реформе или принятии новой конституции, тем больше создается впечатление, что Беларусь приближается к собственному транзиту власти, а модель транзита власти в Казахстане может служить некоторым образцом, если уже не выступает в такой роли.
Говоря о конституционной реформе, Александр Лукашенко заявил, что она не будет выступать в качестве средства продления его полномочий. Из чего следует, что саму реформу можно увязать с началом (подготовкой) транзита власти в Беларуси. Заявления высших должностных лиц в последние годы, включая главу ЦИК Лидию Ермошину, председателя Сената Михаила Мясниковича в дополнение к обозначенным Александром Лукашенко общим параметрам конституционной реформы в Беларуси во многом воспроизводят нововведения конституционных 2007, 2011, 2017 и 2018 годов в Казахстане.
Речь идет о: перераспределении полномочий от президента в пользу парламента, правительства и Нацбанка (особенно по части формулирования и реализации экономических политик); возможный переход от мажоритарной если не к пропорциональной, то смешанной избирательной системе, развитии партийного ландшафта (что имеет прямое отношение к усилению роли парламента); сохранение значительных (контрольных) функций силового сообщества в новой архитектуре власти (возможно через наделение дополнительными функциями Совета безопасности); частичная децентрализация (перераспределение полномочий от центра на местный уровень) и т.д.
Хотя сама концепция конституционной реформы в Беларуси еще не созрела, озвученные общие параметры свидетельствуют о стремлении перейти от режима ручного управления к политическому процессу, основанному на институтах. Однако помимо изменения формальной конструкции власти, конституционная реформа должна будет параллельно решить ряд других стратегических задач: сформулировать видение новой социально-экономической модели в ответ на кризис нынешней; заложить новый идеологический фундамент независимого белорусского государства; предложить общие параметры нового социального контракта между белорусским обществом и властью на фоне расторжения старого; «перезагрузить» отношения с внешним миром, включая Россию, ЕС, США, Китай. Только успешное решение этих задач позволит обеспечить как внутреннюю, так внешнюю легитимность конституционных преобразований/ транзита власти в Беларуси.