О состоянии белорусско-российских отношений «БелГазета» побеседовала с директором Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсением Сивицким.
— Мимолетная встреча Лукашенко с Путиным в Нур-Султане привнесла ясность в белорусско-российские отношения либо еще больше запутала их?
— Уже определилась тенденция последних лет: все чаще встречи Александра Лукашенко и Владимира Путина не приводят к разрешению фундаментальных противоречий в отношениях между Беларусью и Россией. Мне кажется, встреча в Нур-Султане только подтверждает это. И сам формат мероприятия не позволял основательно обговорить имеющиеся проблемы.
Более того, российские высокопоставленные лица делают заявления в духе миротворчества и союзничества по отношению к Республике Беларусь, и одновременно на уровне практического взаимодействия происходит наращивание давления.
В качестве примера можно привести недавнюю договоренность между премьер-министрами Сергеем Румасом и Дмитрием Медведевым о снятии санкций на поставку белорусской сельскохозяйственной продукции в Россию при одновременном введении дополнительных ограничений против белорусского агропромышленного комплекса со стороны Россельхознадзора буквально на следующий день.
— Новый посол России в Беларуси Дмитрий Мезенцев дал первое большое интервью российскому телевидению.Можно ли делать предварительные прогнозы по поводу того, как новый посол будет влиять на двусторонние отношения?
— Безусловно, Мезенцев будет вести себя более дипломатично по сравнению с предшественником Михаилом Бабичем. Но не думаю, что сам факт технической замены посла может свидетельствовать о смене стратегического курса России в отношении Беларуси.
Тем более что посол выполняет функцию глаз и ушей Москвы на белорусской земле в полевых условиях, в то время как выработкой стратегии в отношении Беларуси занимаются субъекты в российском правительстве, Администрации президента и даже в Совете безопасности Российской Федерации.
С учетом того, что он также входит в ближний круг Владимира Путина, Мезенцев будет важным источником информации для высшего руководства России. Поэтому я бы не ждал серьезных изменений.
Публичных скандалов, как это происходило с участием Михаила Бабича, будет меньше, но это не значит, что российский посол не станет выполнять задачи, делегированные Владимиром Путиным еще Бабичу. Я бы сказал, что задачи те же самые, вопрос в подходах, которые теперь будут более гибкими, менее публичными и открытыми.
Несмотря на всю эксцентричность и провокационность действий Бабича, большая часть действий была публичной и открытой, многие из них можно было интерпретировать как те или иные сигналы из Кремля. А скрытность таит в себе, возможно, еще большую опасность.
Михаил Бабич привез с собой целую группу дипломатов, многие из них имеют серьезный силовой бэкграунд или аффилированы со спецслужбами РФ, или имеют опыт службы в разведывательных структурах. Они остаются в Минске.
Все в совокупности говорит о том, что они продолжат свою активную аналитическую и разведывательную деятельность в посольстве в соответствии со стратегическими задачами, которые поставил Кремль. И содержание этой деятельности не зависит от фигуры российского посла, которая играет скорее символическую, нежели практическую роль.
«ПОСОЛ ДОЛЖЕН СТАТЬ ГЛАЗАМИ И УШАМИ ПРЕЗИДЕНТА»
— На днях Лукашенко назначил посла в России Владимира Семашко вице-премьером. В этом кадровом решении просматривается зеркальный ответ Минска на наделение Бабича статусом спецпредставителем президента РФ. Зачем послу дополнительные полномочия?
— Здесь несколько причин. Действительно, данное решение можно рассматривать как зеркальный ответ на наделение российского посла статусом спецпредставителя президента РФ. Статус вице-премьера, безусловно, повышает символическую значимость белорусского посла в России.
А во-вторых, предполагает параллельную субординацию посла не только Министерству иностранных дел, но и главе правительства и непосредственно Александру Лукашенко. Этот статус призван создать канал прямого обмена информацией между Семашко и высшими должностными лицами Беларуси.
И, наконец, такой шаг призван усилить позицию посла в глазах различных министерств и ведомств РФ, особенно тех, которые так или иначе связаны с деятельностью межведомственных групп по углублению интеграции. Теперь им будет сложнее игнорировать запросы и встречные инициативы.
Мы наблюдаем интересный процесс: деятельность российской группы по углублению интеграции никак не синхронизирована с работой белорусских коллег. Я бы даже сказал, что повестка дня российской и белорусской рабочих групп кардинально отличается.
Если белорусская группа во главе с министром экономики Дмитрием Крутым во многом занимается анализом функционирования «союзного государства» за последние 20 лет, то российская группа непосредственно разрабатывает механизмы, «дорожные карты», инициативы, направленные на углубление реальной интеграции с Беларусью.
Наконец, необходимо особо подчеркнуть, что в России действуют несколько групп, которые прорабатывают вопросы интеграции; их работу курирует конкретное министерство или ведомство РФ. Кроме того, еще одну группу возглавляет первый вице-премьер России Антон Силуанов, подобная группа существует в Совете безопасности РФ и в Администрации президента.
Кстати, не факт, что после отзыва из Минска Михаил Бабич уйдет из белорусской темы; наоборот, он имеет достаточно большие шансы заняться координацией белорусского направления уже в составе Администрации президента.
Поэтому придание Семашко статуса вице-премьера призвано прорвать информационную блокаду, в которой находится белорусская сторона в связи с конкретными инициативами и предложениями, формируемыми многочисленными российскими группами.
Главная идея заключается в том, что теперь российским министерствам и ведомствам будет сложно игнорировать запросы белорусского посольства, и прежде всего в лице Владимира Семашко. Посол должен стать глазами и ушами Лукашенко в Москве. Насколько этот опыт окажется успешным, покажет только время.
Но я бы не питал особых иллюзий: то, что озвучивается публично, касается прежде всего рабочей группы во главе с министром экономического развития России Максимом Орешкиным. Но есть и другие группы, которые занимаются вопросами интеграции по иным направлениям, в т.ч. в военно-политической сфере. Об этом мы ничего не знаем, и вряд ли российская сторона поделится своими планами. Но они активно работают как минимум с 2015г.
«МЫ ДОСТИГЛИ ПОТОЛКА В ОТНОШЕНИЯХ СО ВСЕМИ»
— После недавней встречи с Медведевым белорусский премьер заявил: по 70% предложений об углублении интеграции стороны пришли к согласию, спорными остаются 30% предложений. Как объяснить эти цифры?
— Мне кажется, прозвучавшие оценки весьма условны, я бы к ним относился с известной долей скепсиса. Во-первых, не было общего заседания белорусской и российской рабочих групп, поэтому не совсем понятно, где есть консенсус, а где его нет.
Но исходя из логики Румаса, думаю, консенсуса нет по следующим вопросам: единая таможенная политика; единая акцизная и налоговая политика; создание единой интегрированной системы контроля границы, что по сути предполагает присутствие российских таможенников и пограничников на белорусской границе; введение единой валюты и создание единого эмиссионного центра.
Учитывая, что рабочая группа занимается экономическим аспектом интеграции, думаю, это и есть те самые проблемы, которые входят в 30% спорных предложений.
— В Минске прекрасно понимают, что Кремль выбрал жесткий курс, с которого вряд ли свернет. Чем могут ответить белорусские власти?
— Усиление со стороны России «интеграционного давления» сопровождается все большим количеством заявлений Лукашенко о необходимости конституционной реформы. Я не исключаю, что Беларусь подходит к черте, когда белорусское руководство и Лукашенко задумываются о подготовке к транзиту власти.
С учетом внутренних и внешних факторов потенциальный транзит власти должен дать ответ не только на внутренние вызовы (кризис белорусской социально-экономической модели и девальвацию социального контракта между обществом и властью), но среди прочего решить и проблему интеграционного прессинга и стратегических амбиций России по инкорпорации Беларуси под видом «союзного государства».
Серьезная конституционная реформа, направленная на транзит власти, означает перезагрузку отношений со всем миром, особенно с ведущими мировыми акторами: Россией, США, Евросоюзом, Китаем. Сейчас мы достигли потолка в отношениях со всеми партнерами и на Западе, и на Востоке, а где-то — находимся и в тупике.
Возможно, конституционная реформа может рассматриваться как способ преодоления геополитического тупика, а также предполагать всестороннюю перезагрузку внутренней и внешней политики.
Но проблема в том, что транзитные процессы в Беларуси и России совпадают по времени. Кремль, безусловно, будет не просто пытаться вмешиваться в процесс и подготовки, и самого транзита власти, но прежде всего попытается навязать свой сценарий транзита власти Минску, который связан с созданием «союзного государства» к 2024г., а по сути означает принуждение Беларуси к отказу от независимости и суверенитета в пользу России.
Главный вопрос заключается в том, чтобы в результате потенциального транзита власти перезагрузить отношениями с ведущими мировыми игроками таким образом, чтобы для них существование независимой и суверенной Беларуси было геополитически выгоднее, чем отсутствие нашей страны на карте мира в качестве самостоятельного субъекта международной политики.
Не думаю, что у белорусского руководства есть готовые ответы на данный вопрос, но от решения этой задачи во многом зависит существование Беларуси в будущем.
Наконец, немаловажную роль в этом процессе должно играть формулирование нового социального контракта и стратегического видения Беларуси. Без этого не только не имеют смысла какие-либо конституционные реформы, но и, возможно, само существование страны.