Заместитель директора Центра стратегических и внешнеполитических исследований Юрий Царик отвечает на вопрос, почему Минск не сумел сразу отклонить «ультиматум Медведева», объясняет, как Москва может вызвать дестабилизацию ситуации внутри Беларуси экономическим образом, и размышляет, может ли Запад остановить экспансию России в регионе.
— Как бы вы оценили ход белорусско-российских переговоров? Стало ли для вас определенной неожиданностью такая агрессивная переговорная тактика Москвы, выставление ультиматумов? Каким может быть ответ белорусского руководства?
— Честно говоря, ход переговоров последние месяц-полтора ничего нового для меня не принес. Ведь ситуация развивается в том русле, в котором шла и раньше. Само предложение Медведева в конце 2018 года насчет «углубления интеграции» представляло собой фактически ультиматум. Оно содержало те составляющие, которые сейчас проговариваются более публично.
Россия забирает у Беларуси доступ к так называемой «интеграционной ренте» (дешевые газ и нефть, возможность зарабатывать на реэкспорте российской нефти, а также частично гарантированный доступ белорусской продукции на российский рынок) — а потом готова возвращать эти преференции частично или полностью только в обмен на интеграцию, в том числе политическую. Ситуация не изменилась, но ставки повышаются, так как наступает дедлайн, оговоренных сроков.
— Почему Минск весь год шел в русле такой повестки дня? Неужели надеялись, что этот ультиматум — пустые слова? Думали, что снова удастся заболтать эту тему? Может, стоило сразу еще тогда, год назад, ответить — «извините, дорогие союзники, давайте дружить, но на такие предложения мы не пойдем»?
— Может, в начале и были какие-то сомнения, что это всерьез. Но, скорее, сомнений и не было — ведь дело к этому шло и в предыдущие годы, перекрывали доступ на российский рынок белорусским предприятиям.
Минск вел себя так как вел, чтобы насколько можно выиграть время. Сразу отклонить такой ультиматум означало бы пойти на резкое и быстрое обострение в экономических отношениях с Россией, что вызвало бы серьезные финансовые потери и угрозу социально-политической дестабилизации. Собственно говоря, позиция Минска и сейчас такая — не отвечать на ультиматум в целом, а говорить, что о 30 «дорожных картах» мы договорились
Надо понимать, что изначально для Беларуси это была «игра с отрицательной суммой». То есть Беларусь при любом итоге что-то теряла. Вопрос в том, какой вариант был худшим. На мой взгляд, был выбран не самый худший, он несет меньшие потери и позволяет сохранить контроль над ситуацией.
— Но даже те 30 согласованных «дорожных карт» разве не ограничивают значительно экономический суверенитет? И ломают ту самую экономическую и социальную белорусскую модель, которую власти так долго и упорно выстраивали и которая радикально отличается от российской модели?
— Хороший вопрос. Ибо мы не знаем, что там написано, в этих «картах», — поэтому трудно на это ответить квалифицированно. Понятно, что часть этих «карт» никаких угроз не несут для суверенитета и белорусской экономической модели (которую, кстати, все равно нужно менять), а в некоторых что-то есть. О тех вопросах, где есть конкретная угроза суверенитету, в частности о налогах, стороны так и не договорились 20 декабря что они открыто и признали.
Поэтому здесь все может прийти к компромиссу, когда Беларусь подпишет только те документы, которые не представляют угрозу суверенитету, в обмен на то, что Минск отменяет требования компенсировать налоговый маневр. Это наиболее вероятный вариант. Другой — конфликтный, когда Беларусь продолжает настаивать на компенсации, а Москва продолжает настаивать на общем налоговом кодексе. Честно говоря, я считаю, что Минск на такой сценарий не пойдет.
— В телеграмм-канале вашего Центра даже произошла небольшая дискуссия с аналитиком Артемом Шрайбманом по поводу того, имеет ли Россия силы и возможности свергнуть нынешнюю власть в Беларуси.
— На мой взгляд, Россия такие возможности имеет, они довольно широкие. И имеет мотивацию это сделать. Беларусь в настоящее время для России — такой чемодан без ручки. С точки зрения целей и приоритетов российской внешней политики и стратегии России нужен односторонний контроль над Беларусью без возможности для белорусской стороны блокировать те или иные действия Кремля. Плюс для России сейчас очень выгодный исторический момент, когда в США импичмент, в Европе брексет. В сущности противостоять России в регионе мало кто может, фактически никто не может.
Поэтому следующие год-полтора удобный момент для России, чтобы решить «белорусский вопрос» путем смены власти. Притом, это не может быть открытая агрессия, ввод войск и прочее. Это может быть какой-то гибридный сценарий, который начинается с внутренней дестабилизации.
Белорусские власти это прекрасно понимают, и мы это услышали во время принятия нового оборонного кодекса, где вопросам внутренней дестабилизации уделено повышенное внимание.
Россия по окончании этих переговоров находится в более выгодном положении. Ведь пока сделка не оформлена, Россия имеет возможность, ссылаясь на неподписание, далее ограничивать доступ на российский рынок для белорусских производителей и делать другие шаги, которые будут увеличивать финансовые потери для Беларуси. И возникает вопрос, не приведут ли эти потери к дестабилизации ситуации внутри Беларуси по экономическим причинам. Я думаю, расчет Кремля на это и делается. Чтобы процесс начался якобы изнутри, а потом Россия в него может «творчески» вмешаться.
— Вы тоже выделили версию, что исчезновение политиков в Беларуси может быть делом рук России, каких-то ее агентов в силовых структурах. Версия довольно неожиданная, она раньше нигде не звучало — ни в официальных расследования, ни в публикациях независимой прессы. Нет никаких фактов, что лица, которых обвиняют в причастности к этим исчезновениям, могут быть какими-то российскими агентами.
— Честно говоря, эту версию мы опубликовали в порядке дискуссии, с учетом ссылки на молдавское издание, в котором обсуждалась роль российских спецслужб в функционировании «эскадронов смерти» в некоторых постсоветских странах. Нам тут судить сложно, никаких конкретных доказательств у нас нет.
Но в политическом плане уничтожение политических оппонентов могло соответствовать интересам России. Тем более, их уничтожение в таком виде, который бросал тень на руководство Беларуси.
— Вы сказали, что противостоять России в регионе мало кто может, фактически никто не может. Последняя информация — в Минск в январе приезжает Майк Помпео, государственный секретарь США. Это самое высокопоставленное американское должностное лицо, которое посетит Беларусь после визита президента США Билла Клинтона в 1994 году. Что может Запад, с учетом сложных отношений США и Евросоюза с Минском, противопоставить натиску России?
— Заинтересованность США в сохранении суверенитета Беларуси является фактом. Все серьезные специалисты в вопросах нашего региона понимают, что независимая Беларусь выступает фактором сдерживания по отношению к российской экспансии в регионе.
Другое дело, что конкретно США могут сделать. Одна часть вопроса связана с развитием экономики, созданием альтернативы в поставках нефти для Беларуси, смягчение позиции Литвы по поводу Белорусской АЭС.
Второй момент — что США и их союзники могут сделать в случае жестких действий России. Мы слышали, как Лукашенко в разговоре с Венедиктовым сказал, что если Россия что-то здесь попытается сделать, то Запад и США этого не потерпят и дадут ответ. Это правильно, но возможности такого ответа будут очень ограничены и будут связаны с расширением санкций. До сих пор санкции к России не обнаружили своей особой эффективности, потери России составили не более одного процента ВВП и серьезно повлиять на внешнюю политику России не смогли. В случае каких-то действий России по отношению к Беларуси санкции могут быть более серьезными. Но сумеют ли они остановить Россию, если та пойдет ва-банк, большой вопрос.
Поэтому, безусловно, наши отношения с США и Китаем — это фактор сдерживания, повышающий риски каких-хотя резких действий для российского руководства. Но первичной остается внутренняя ситуация, способность сохранить внутреннюю стабильность, чтобы не дать поводов России для агрессивных и быстрых действий. Конечно, потом могут ввести санкции, но когда все уже произошло, то белорусам не будет от этого легче.