На минувшей неделе Александр Лукашенко заявил, что Владимир Путин выразил готовность компенсировать Беларуси потери, связанные с изменением условий поставок российской нефти в нашу страну в 2020-м. Первоначально называлась сумма около 300 миллионов долларов, на следующий день она выросла до 430 миллионов USD.
Глава Беларуси назвал это предложение «неожиданным»: «Россия готова нам сохранить финансовый уровень по нефти прошлого года. Хоть какое-то движение вперед».
Впрочем, стоит отметить, что московские источники гораздо более скупы на конкретику в этом вопросе. На портале российского президента лишь сообщается, что 21 февраля у Владимира Путина состоялся телефонный разговор с Александром Лукашенко, во время которого «особое внимание уделено взаимодействию в энергетической сфере». Кремлевский пресс-секретарь Дмитрий Песков тоже отказался говорить о деталях. И лишь министр энергетики РФ Александр Новак подтвердил, что российская сторона предложила снижать премии нефтяным компаниям на 2 доллара за тонну каждый год, чтобы частично компенсировать эффект от уменьшения экспортной пошлины.
В то же время Беларуси пока не удалось найти общий язык с пятью крупнейшими нефтяными компаниями России. «Белнефтехим» сообщил TUT.BY, что в марте «черное золото» в нашу страну будут поставлять более мелкие производители и азербайджанская корпорация Socar.
Возможно, в ближайшие дни-недели наступит «потепление» в нефтяном вопросе. Но в любом случае «зима близко»: после небольшой паузы разборки между российскими и белорусскими властями неизбежно продолжатся. И вот почему.
Путин пытается пересмотреть сделку, которую Лукашенко заключил с Ельциным
– Первые нефтегазовые конфликты у Беларуси с Россией начались после прихода Владимира Путина в Кремль, – рассказывает «Салідарнасці» руководитель Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсений Сивицкий. – Второй президент России попытался пересмотреть стратегическую сделку, которую Лукашенко заключил с его предшественником.
В контексте белорусско-российских отношений часто вспоминают про договор о создании союзного государства. Но на самом деле это была пакетная сделка, совокупность соглашений в экономической и военно-политической сферах.
Суть этой стратегической сделки очень проста: геополитическая лояльность в обмен на экономическую поддержку.
Беларусь отказалась от евроатлантических устремлений, согласилась участвовать в интеграционных процессах, инициируемых Россией на постсоветском пространстве, и прикрывать РФ на западном направлении в военном смысле.
В свою очередь, Кремль обязался предоставить Беларуси скидки на нефть и газ, безбарьерный доступ к российскому рынку, а также внушительную финансовую поддержку.
В 1990-х годах Россия чувствовала себя очень уязвимой, особенно на фоне чеченских войн, экспансии НАТО и ЕС на восток, и такая сделка её устраивала вполне. Ревизия договоренностей началась в XXI веке.
Владимир Путин недвусмысленно сформулировал: Беларусь может рассчитывать на энергоносители по низким ценам только при условии создания союзного государства – но не в том формате, который был прописан в договоре 1999 года, а «на основе Конституции Российской Федерации», с центром принятия всех экономических и военно-политических решений в Москве.
Так что, если мы хотим понять суть нынешних нефтяных конфликтов, интеграционного ультиматума, предъявленного в 2018-м, и конечные цели, которые Россия преследует, нужно обратиться к 2002 году. Просто в начале 2000-х российское руководство рассчитывало достичь своеобразного пакта о разделе сфер влияния с Западом и по этой причине не так активно продвигало интеграционную повестку с Беларусью.
Несмотря на идеи Владимира Путина вроде вхождения Беларуси в состав России шестью областями, Москва в целом была привержена этой сделке вплоть до 2014 года. Хотя искрило порой по полной программе: вплоть до краткосрочного прекращения транзита нефти в Европу по трубопроводу «Дружба».
К 2014 году российские элиты окончательно осознали невозможность заключения джентльменского соглашения с Западом о разделе сфере влияния и начали действовать в одностороннем порядке, оформляя свою зону привилегированных интересов с помощью силового инструментария, что было продемонстрировано на примере конфликта с Украиной. И эти изменения в стратегической культуре Кремля имели самые кардинальные последствия для отношений с Беларусью.
Интеграционные субсидии, или так называемая геополитическая рента, начали уменьшаться. Параллельно Россия стала предъявлять новые требования: как, например, размещение своей военной базы в Беларуси и создание единой военной организации союзного государства с командованием в Москве.
После того, как эти притязания были отвергнуты Александром Лукашенко, Кремль перешел к выстраиванию отношений с Беларусью на совершенно иной платформе – принуждению к «глубокой интеграции» через давление.
На данный момент Россия де-факто является единственным поставщиком нефти и газа в Беларусь. Кремль очень умело использует эту зависимость для решения своих геополитических задач. Главная цель заключается в том, чтобы по сути подорвать суверенитет и независимость Беларуси, приведя нашу страну к такому состоянию, когда она окажется в безвыходном положении и будет вынуждена принять условия Москвы, – объясняет Арсений Сивицкий.
Что делать
Единственный способ противодействовать этой стратегии заключается в том, чтобы наконец-то на деле, а не на словах, диверсифицировать внешнюю политику и экономические связи.
Но ситуация меняется, как только появляется хотя бы символическая альтернатива. Стоит вспомнить ту же историю с венесуэльской нефтью, которую Беларусь танкерами возила через полмира в период очередного обострения распрей с Россией. Кремль сначала смеялся, а потом пошел на попятную.
– Поставки из Венесуэлы сыграли тогда ключевую роль в переговорах по новым контрактам на экспорт российской нефти в Беларусь, – считает глава Центра стратегических и внешнеполитических исследований. – Как только мы показали, что у нас есть определённая альтернатива, Россия пошла на уступки.
Этот опыт нужно активно использовать сейчас, но не как политический риторический аргумент, а для создания реальной конкурентной среды. На рынке есть очень много нефти, которая продаётся в том числе с дисконтами, и, я не исключаю, что альтернативные поставки нефти можно организовать на тех же условиях, которые сейчас Россия нам предлагает.
Мы давно говорим о диверсификации, но пока реально ничего в этом плане не сделали. Главная проблема касательно поставок энергоносителей из альтернативных источников связана с отсутствием необходимой инфраструктуры.
Поэтому любые планы по диверсификации импорта нефти и газа имеет смысл обсуждать только в среднесрочной перспективе, в привязке к формированию необходимой инфраструктуры, прежде всего трубопроводной. Инвестиции в ее создание всегда упираются в размеры будущих поставок. Пока нет гарантированных объёмов, никто серьёзно обсуждать эти вопросы не намерен.
Сейчас для нас складываются неплохие условия, особенно в связи с анонсированным предложением Госсекретаря США Майкла Помпео о выделении около миллиарда долларов со стороны США на преодоление инфраструктурных барьеров в странах Центральной и Восточной Европы, в том числе предусматриваются проекты в сфере энергетической безопасности.
Беларусь также может претендовать на участие в этой инициативе, но только в том случае, если заключит долгосрочные контракты на поставки нефти с американскими нефтяными или нефтетрейдинговыми компаниями. Причем это не обязательно должна быть нефть из Соединённых Штатов.
Настоящая диверсификация предполагает не какие-то тактические шаги в виде заявлений, а планомерную работу, требующую достаточно серьёзных экспертных, аналитических, консалтинговых ресурсов. И совершенно другого уровня планирования, чем тот, который сегодня доступен для белорусской государственной машины.
Вместо того, чтобы проходить долгий путь освоения тех или иных компетенций, всегда можно нанять посредника, вынести ряд функций на аутсорсинг. Это не в традициях белорусского государства, но всё же такие прецеденты есть: например, найм лоббистов для того, чтобы добиться отмены американских экономических санкций против концерна «Белнефтехим».
Сейчас мы подходим к переломному моменту: высшее руководство Беларуси осознало, что выстраивать отношения с Российской Федерацией по-старому не получится. Это так называемый «момент истины», о котором не так давно говорил Александр Лукашенко. Однако, на самом деле, этот момент наступил уже в 2015 году, когда экономический эффект от стратегической сделки с РФ резко снизился. Российская финансовая поддержка уже недоступна для Беларуси, так как ее продолжение увязано с принятием Минском так называемого интеграционного ультиматума Кремля. К 2024-му выгоды, что касается доступа на российский рынок и поставок энергоносителей, обнулятся полностью из-за программ импортозамещения и протекционистских мер, а также из-за негативных эффектов связанных с завершением налогового маневра, – прогнозирует Арсений Сивицкий.
Поэтому необходимо разработать план действий на ближайшие годы, но состоящий не из лозунгов и декларативных целей, а из конкретных проектов и шагов, включая, например, подписание соглашения о сотрудничестве и партнерстве с Европейским Союзом (по примеру Соглашения между Казахстаном и ЕС о расширенном партнерстве и сотрудничестве или Соглашения между Арменией и ЕС о всеобъемлющем и расширенном партнерстве), получение доступа к Системе генеральных преференций (GSP+) ЕС, которыми пользуются сегодня та же Армения и Грузия, вступление в ВТО, заключение инвестиционного соглашения с США с учетом специфики экономического сотрудничества (по примеру того же Казахстана), решение проблем с Литвой, связанных со строительством АЭС, и т.д.
Даже стратегическое партнерство в отношениях Китаем требует кропотливой работы по пониманию целей Пекина, осознания собственных интересов и наполнению их конкретными проектами сотрудничества.
– Все это необходимо для того, чтобы снизить критическую зависимость Беларуси от России и создать огромное поле возможностей, на котором мы будем вольны выбирать себе партнеров, исходя из того, кто предложит наиболее выгодные условия сотрудничества. При таком раскладе Беларусь сможет избежать геополитического разрыва с Россией и в то же время выбраться из «интеграционной ловушки», начать выстраивать отношения с Москвой, исходя из новых жестких реалий двустороннего взаимодействия, – подытожил Арсений Сивицкий.